Шрифт:
Закладка:
– Пришла помочь? – крикнул, скользя по девчонке взглядом. Юбка ниже колен, старые кеды, рубашка на два размера больше и дурацкие косички. И все же зачем она прячет свою красоту за бесформенной одеждой? Кажется, этот вопрос будет мучить меня вечно.
– Вообще-то да, – кивнула Романова. Скинула рюкзак с плеч, расположив его на лавке у окна, затем повернулась и решительно зашагала в мою сторону.
– Серьезно?
– Зал слишком большой для тебя одного, – она смущенно улыбнулась, а меня аж пробило: такая нежная и заботливая у нее вышла улыбка. Я забыл, каково это, когда кто-то тебе вот так улыбается.
– Да я бы и сам… – отчего-то голос мой звучал тише обычного.
– Ты даже тряпку не можешь на швабру натянуть, – самодовольно заявила Марго, усаживаясь напротив. Забрала у меня все принадлежности и буквально в долю секунды все сделала. – Вот, теперь вперед полировать пол. Давай разделим зал: ты с конца, я от дверей. Встретимся в центре, идет?
Я отчего-то залип, разглядывая вблизи Риту. Помню, в детстве также залипал, мне нравился цвет ее глаз: янтарный с зеленой радужкой. Он напоминал весну, первые теплые лучи солнца и божьих коровок, что садятся на ладонь. Мы ловили их, будучи беспечными детьми. И опять эта щемящая тоска, непонимание, жгучая обида за разрыв отношений. Мне вдруг захотелось спросить у Романовой, почему она сейчас помогает и почему в детстве отвернулась. Однако в реальности я не смог, не позволяла моя задетая мужская гордость.
Вместо этого я кивнул и потащился со шваброй на другой конец зала. Мыслей в голове было слишком много, время тянулось бесконечно долго, а расстояние до центра не уменьшалось. Я снова взглянул на Марго и снова замер: она скользила тряпкой, перебегая от стенки к стенке. Смешная, ну сущий ребенок.
Я вытащил телефон, сперва думал снять ее на камеру шутки ради, а потом просто включил ритмичную мелодию, попалась «One Direction - No Control». Положив мобильный на пол, я принялся повторять за Ритой, разгоняясь и скользя шваброй по залу. А потом вошел во вкус и зачем-то начал пританцовывать, качая головой и шваброй в разные стороны.
Романова взглянула на меня из-под своих круглых очков, всего секунду она явно пыталась понять, что происходит. Да я и сам пытался, но откуда-то настроение появилось, и уборка уже не казалась мне чем-то ужасным.
– А ты хорошо управляешься со шваброй, – наконец выдала Марго с того конца зала.
– Я во всем хорош, ты сомневалась во мне? – крикнул, самодовольно усмехнувшись. – Повторяй за мной: влево, вправо. Мятежный дух живет в каждом из нас.
И тут внезапно произошло нечто неожиданное – Рита засмеялась. Смех ее был таким заливистым, ярким, заразительным, в эту минуту Романова выглядела иначе, как в годы нашего детства. Она всегда смеялась от души, умела заражать меня своим настроением.
Я вдруг почувствовал, как учащается пульс, как в грудной клетке медленно разливается тепло. Дичь какая-то, но, черт возьми, до ужаса приятная дичь. В итоге не удержался и тоже засмеялся, продолжая пританцовывать.
– Спорим, я добегу быстрей до твоей стенки? – предложил, вглядываясь в улыбку Марго. Она творила со мной невероятные вещи, кажется, даже мужская гордость отступила на задний план в этот момент.
– Я проиграю, – сказала Романова. – Но давай, почему нет. На старт! Вперед! – она сорвалась с места первой, а я еще подождал пару секунд, потом и сам побежал. Наверное, с виду мы походили на озорных детей, но порой в жизни не хватает этой легкости. Отчего-то рядом с Ритой я чувствовал невероятную легкость, словно парил над пропастью, словно подставлял лицо потоку ветра и расправлял крылья. Однозначно мне нравилось это чувство.
– Ты жульничал! – крикнула Марго, добежав первой.
– Базару нет, повторим.
– Смочи тряпку, спортсмен, – скомандовала Романова. Мы по очереди обмакнули тряпки, нацепили их на швабры и вернулись на свои места – к нашему виртуальному старту.
– Раз, два, – считал я, не сводя глаз с Риты.
«Почему же тогда ты повернулась ко мне спиной?», — эта мысль продолжала царапать, назойливо пробираясь под кожу.
– Три! – сказала Марго и вновь стартовала первой. Я бы мог выиграть в любом из таких забегов, но осознанно отказывался от победы, ловя себя на том, что наслаждался ее улыбкой.
– Четыре! – за спиной внезапно раздался голос физрука. Юрий Геннадьевич покосился на нас, хлопнув дверью. Мужик он был не очень строгий, но в случае, если дело касалось его задержки на работе, мог включить цербера.
– А мы тут убираем под музыку, – сообщил, будто ничего особенного не происходило. Хотя ведь, на самом деле, ничего.
– Оно и видно, – рявкнул недовольно Геннадьевич. – У вас десять минут, чтобы закончить. И музыку выключите. Устроили здесь место свиданий.
– Да ладно вам, – завыл я, так и подмывало напомнить ему, что он не такой уж и древний.
– Шестаков! – ноздри физрука расширились, глаз дернулся, видимо, настроение не музыкальное.
– Хорошо-хорошо, – вмешалась Рита. Подбежала к телефону, покрутила его в руках и заглушила музыку боковыми клавишами. Что ж… придется убирать в тишине.
___ Дорогие читатели! Как вы думаете, решится Витя задать вопрос о прошлом или гордость не даст?)
Глава 24 - Аким
Аким спустился на первый этаж и планировал уже засунуть капельки в уши, как заметил Алену. Девчонка облокотилась о подоконник, и задумчиво разглядывала пейзаж за школьным окном. Можно было бы пройти мимо, но Гедуев озадачился: подойти и спросить, что она здесь забыла одна или махнуть рукой?..
Смирнову Аким заметил еще в первый день появления в новой школе. Они случайно столкнулись в коридоре: Аленка робко улыбнулась, извинилась и помчалась дальше. Он сразу для себя решил – познакомиться, не сейчас, так позже. И как назло образ ее застрял в памяти, такой она красивой и воздушной показалась, словно сошла со страниц глянцевого журнала. Нет, у Гедуева и до этого были девчонки, у кого их не было, но все они терялись на фоне Смирновой.
А когда их с Аленой определили в один класс, Аким и вовсе поверил в судьбу, потому как если это не
