Шрифт:
Закладка:
Потеря скальпа как вместилища четвертой, возрождающейся, души (души-птицы) означала потерю способности передать свою душу по наследству, т. е. полное уничтожение. В остяцком сказании богатырь, угадывая вместе с братом результат затеваемого им похода в чужую страну, так определяет возможный исход этого предприятия: «Удастся ли нам, двум мужам, отправляющимся в хлебородные земли чужестранцев, вернуться с нашими носатыми головами или наши души, имеющие руки и ноги, придут в наш Тапарский городок…, или же наши отливающиеся (ровдужные) головные кожи будут где-либо сняты каким-нибудь мужем?» (Patkanov S., 1900. S. 21). Здесь младший брат перечисляет три возможных исхода их военно-сватовского предприятия: или они вернутся живыми; или погибнут, но их души найдут свое место в соответствующих мирах; или, потеряв скальп, они умрут окончательно, без надежды на возрождение.
Вряд ли случайно, что особую заботу о сохранении своего скальпа проявляли, судя по остяцким героическим сказаниям, благородные «мужи с косатыми головами» — князья и богатыри. Похоже, что «косатость» у обских угров была привилегией знати, показателем их преимущественного права на бессмертие. Примечательно, что превращение военнопленного в раба у угров и селькупов состояло в акте отрезания у него косы.
Видимо, с разложением родового строя четвертая душа, носительница наследования жизни, претерпевает существенные изменения. Военной знати (богатырям), как и шаманам, стало небезразлично, чья душа вселится в них при новом рождении и кому достанется после смерти их душа. Поэтому в правила наследования души была внесена важная поправка: душа простолюдина наследуется простолюдином, душа шамана — шаманом, душа богатыря — богатырем.
Богатыри и шаманы, в отличие от простых людей, могли управлять своей душой. Остяцкие богатыри, например, посылали свою душу в виде кукушки на разведку в стан врага или к союзникам с просьбой о помощи. Для этого достаточно было снять с «маковки головы» шапку и подбросить ее вверх. Однако нет твердой уверенности, о какой из душ идет речь: о душе-птице или о душе-призраке, которая также может принимать облик птицы. В данном случае следует учитывать мнение К. Ф Карьялайнена, что душа-призрак и душа-птица (вторая и четвертая души, по В. Н. Чернецову) у обских угров имеют немало общего и, чем ближе к новому времени, тем все более сближаются, обнаруживая тенденцию к взаимозаменяемости и слиянию воедино при приоритете элементов души-птицы (Karjalainen K. F., 1921. S. 28, 39–40).
Считалось, что волосы являются вместилищем души не только человека, но и богочтимых, а также жертвенных животных. Негидальцы, например, убив лося, срезали подшейную кожу вместе с шерстью и вешали на дерево («богу показать»). По их мнению, в этих волосах, которые всегда имели белый цвет, живет душа сохатого (Штернберг Л. Я., 1933. С. 507). Алтайцы вместо заклания лошади при погребении покойника нередко отрезали у нее от гривы в дар богам немного волос, т. е. отправляли в мир иной не тело, а как бы душу лошади (Галданова Г. Р., 1992. С. 84).
Если, провожая в темный мир первые две души (в интерпретации В. Н. Чернецова — душу-тень и душу-призрак), их просили не возвращаться назад в своем «нижнем» качестве и не вредить людям, то возрождающуюся (четвертую) душу — душу-птицу, дарительницу жизни, — напротив, приглашали поскорее вернуться на землю — во имя продолжения рода. Ее очень оберегали от возможных опасностей, особенно восточносибирские и дальневосточные народы, у которых представление о душе-птице и о родовом дереве душ было более полным и ярким, чем у западносибирских аборигенов. Чтобы душу-птичку по пути на небо не съел злой дух, нганасанский шаман сам уносил ее к верхнему божеству, спрятав в складках своего шаманского костюма.
Представление о душе-птице, улетающей после смерти человека в Верхний мир, сложилось, видимо, одновременно с представлением о душе-призраке, идущей после смерти человека в Нижний мир. Это — две диалектические противоположности, немыслимые одна без другой, как добро без зла, как свет без тьмы. Скорее всего, вера в возрождающуюся светлую душу-птицу, как и в темную душу-призрак, оформилась в своем противоречивом единстве где-то перед началом энеолитического периода. В это время в Сибири появляются первые трупосожжения, целью которых было расчленение светлой и темной субстанций.
Пятая душа обских угров, по В. Н. Чернецову, угадывается лишь по некоторым косвенным признакам; содержание и функции ее не вполне ясны. По одним сведениям, мужчина имеет две перевоплощающиеся души, по другим, пятая душа — это его мужество и сила (Чернецов В. Н., 1959).
Двуединая сущность души
Бросается в глаза, что четыре охарактеризованные выше души (пятая выражена весьма нечетко) имеют много точек соприкосновения. Касаясь этого вопроса, В. М. Кулемзин отмечает, что «объединяющих признаков сходства между описанными душами едва ли не больше, чем моментов различия. Так, первая и вторая души имеют общую форму (человека); каждая из них, покидая тело, может переселиться в другое место… Это же сходство имеет первая душа с третьей и четвертой… Первая, как вторая и третья, может жить на поверхности тела и в одежде… Первая и четвертая души живут на могиле умершего до исчезновения материальных остатков тела… Вторая душа, как и третья, имеет вид глухарки и живет в лесу. Вторая, как и четвертая душа, обитает в голове и покидает человека во время сна, испуга, в случае холода… Возникает впечатление, что либо представления о пяти описанных душах развивались на основе воззрений о значительно меньшем количестве жизненных сил, либо В. Н. Чернецов в ряде случаев обсуждает возможные местопребывания одной и той же жизненной силы» (Кулемзин В. М… 1984. С. 21–22).
Несмотря на некоторую нечеткость понимания Кулемзиным функциональных границ между разными душами, я согласен с ним в главном: в действительности обские угры и другие сибирские народы различали меньшее число душ, чем это приписывают им этнографы.
Здесь очень важно понять, что рассмотренные выше жизненные силы образуют по характеру своих проявлений две основные группы. Первая и вторая души выглядят как тени, призраки; после смерти человека обеим надлежит существовать в мире мертвых; та и другая считаются темными, нечистыми, способными приносить вред живым людям; обе имеют ограниченный срок жизни и сходный конец. В целом первую и вторую души можно рассматривать как две стороны и два этапа развития единой души-тени.
Примерно так же соотносятся между собой третья и четвертая души. Обе имеют облик птичек, обе, покидая человека, живут на дереве; та и другая довольно беззащитны и
