Я смотрю в его честные глаза, и он прижимается губами к моим на последний, краткий миг, и, дорогой Господь, этот нежный поцелуй дарит мне озарение. В этом жесте и в его взгляде есть что-то настолько нежное, что волнует меня на уровне души. Вот она, та его сторона, о которой говорила Фэй. Сторона, которую я до сих пор видела лишь мимолетно. Сторона, в существование которой я не хотела верить. Я могу держать на расстоянии придурка Брэда, но более мягкого и доброго человека? Не знаю, как я смогу этому сопротивляться. Эта мысль меня нервирует по целому ряду причин.

Я прикасаюсь пальцами к губам, смакуя остаточное покалывание от его ласки. Как ему удается передать так много одним нежным поцелуем? Это нереально, но я знаю, что позже все обдумаю. Я представляю, каково Фэй каждый раз, когда Кай целует ее. Впервые я чувствую укол зависти, охватившей меня, и не знаю, что с этим делать.

Мы расходимся, не сказав больше ни слова, и забираемся в машину. Брэд, не теряя времени, продолжает путь.

– Эй, – говорит он немного позже, доставая свой айфон и передавая его мне, – у меня есть твои любимые песни, Манч… Кейтлин. Как насчет Кэти Перри?

Его красивое лицо выражает ожидание, пока он смотрит в зеркало заднего вида на свою сестру.

Я подключаю его к док-станции и включаю.

– Она отстой.

Я никогда не была большой поклонницей Кэти Перри, но у меня возникает внезапное желание защитить ее немалый талант; однако я прикусываю язык. Последнее, что нужно Брэду, это чтобы я цапалась с его сестрой.

Он чешет затылок.

– Э, ладно. У меня там куча других вещей, хочешь посмотреть? У меня много современной музыки, если она тебе больше нравится.

Кейтлин сжимается на сиденье и хмурится.

– Конечно, я же минувшие три года качала песни на свой воображаемый айфон, – протягивает она. – Вернись с небес на землю.

Она смотрит в окно, ее плечи поникли, будто на них лежит вся тяжесть бытия, и я сочувствую ей. Брэд выглядит таким потерянным и несчастным, что я протягиваю руку и касаюсь его колена.

– А что насчет тебя, Эмма? – Я оборачиваюсь и смотрю на его младшую сестру. Ей двенадцать, и она прижимает к груди потрепанного, не слишком чистого белого плюшевого мишку, словно он – ее самый лучший в мире друг. Полагаю, что медведь, вероятно, таковым и являлся в последние годы. Эта мысль вызывает у меня невероятную грусть. У меня есть некоторый опыт потери драгоценных детских лет. Этого я не пожелала бы и своему злейшему врагу. – Ты не хочешь послушать Кэти Перри?

Она слабо улыбается мне.

– А есть Roar? Мне всегда нравилась эта песня.

– Уже включаю, Тыковка, – говорит Брэд, подмигивая своей младшей сестре, и я почти вижу, как напряжение покидает его.

Остаток пути проходит довольно быстро. Эмма – маленькая милашка, и совершенно очевидно, что она сильно скучала по своему брату и очень уважает его. Она болтает, подпевает некоторым песням и знакомит меня со Снежком, своим потрепанным плюшевым мишкой.

Я вижу совершенно другую сторону Брэда, когда он общается с младшей сестрой, и стрела каких-то эмоций, которые я не могу понять, бьет меня прямо в сердце.

Я уже могу сказать, что Брэд – отличный старший брат, а его сестры не понимают, как им невероятно повезло, что он у них есть. Это еще одно свидетельство той стороны его личности, которую он ранее скрывал от меня. Я не упускаю из виду озабоченные взгляды, которые он бросает в сторону своей второй сестры. Кейтлин угрюма и молчит всю дорогу, отказываясь вступать в разговор, хотя Брэд и пытается втянуть ее в беседу. Безнадежно.

Если бы игнор был видом спорта, она точно получила бы черный пояс. Но я стараюсь не осуждать. Понятия не имею, через какие ужасы прошла эта девочка.

Брэд больше не пытается вернуться в багажник. Мы полагаем, что если нам удалось зайти так далеко, то за нами не следят. Тем не менее я не могу свободно дышать, пока мы не оказываемся в безопасности, в туннеле секретного въезда на территорию поместья Кеннеди, и ворота закрываются за нами.

– Что, черт возьми, это за место? – спрашивает Кейтлин, впервые оживившись. Она выпрямилась на своем сиденье и при виде такого зрелища забыла о том, что нужно быть угрюмой. Я с ней в одной лодке. Брэд смеется, наблюдая потрясение на наших лицах, когда деревья расступаются, открывая нашим взорам ворота.

– Это как Бэтпещера! – вскрикивает Эмма, подпрыгивая на своем месте. – Мы будем жить в поместье Уэйнов?

– Не будь дурой, – фыркает Кейтлин. – Ты уже достаточно взрослая, чтобы знать, что Бэтмена не существует.

– Что? – Брэд изображает шок. – Бэтмен не настоящий? Да не заливай.

Я смеюсь, Эмма тихо хихикает. Кейтлин закатывает глаза.

Фэй и Кай ждут нас, пока мы паркуемся. Гараж хорошо освещен и менее страшен, чем я представляла, пока Брэд вел машину через узкий туннель. Вперед выступает миниатюрная женщина с широкой улыбкой.

Если бы я уже не догадалась, что это мама Брэда, могла бы наверняка понять это, увидев ее глаза. Брэд – точная копия матери. Выпрыгнув из машины, я потягиваюсь, подняв руки над головой и пытаясь расслабить затекшие конечности.

– Девочки! – Мама Брэда плачет, выбегая вперед. Она обнимает обеих своих дочерей, крепко прижимая их к груди. Кейтлин держится с матерью так же жестко, так что, очевидно, она не только по отношению к брату держит за пазухой камень.

– Брэдли. – Мама Брэда протягивает ему руку, включая его в семейные объятия.

Я перемещаюсь к Каю и Фэй, наблюдая за воссоединением с влажными глазами. Мы с Фэй обмениваемся улыбками.

– Что случилось с твоей головой? – спрашивает его мама, касаясь пальцами места ушиба с выступающей шишкой на лбу, любезно оставленной мной.

Я мысленно ругаюсь.

Упс.

Полагаю, у меня проблемы.