– Да, могу… Вот, белая ауди, восемьсот пять.

– Хорошо… Скажи этому полоумному идиоту, чтобы заканчивал свои разборки, и начинал шевелить мозгами!

– Владимиру? – растерянно уточняет она.

– А кому еще?

Я со всех ног бегу в сторону дома. Ключи от машины в холле, на комоде. Права и документы в машине.

– Почему вы ее не остановили?! – поравнявшись с вышкой, кричу охраннику.

– Так у вас тут целый гарем туда-сюда шастает… – пожимает плечами он. – Если каждую пытаться остановить, никаких ресурсов не хватит.

Плюю всердцах в его сторону и врываюсь в дом. Сгребаю ключи от машины и вскоре оказываюсь в своем внедорожнике.

Еще никогда мой автомобиль не ездил с такой скоростью. Наверное, я собрал все возможные штрафы на своем пути, но сейчас штрафы волновали меня меньше всего на свете. Я боялся за Аню. Вдруг она попадет в беду до того, как я ее догоню? Как она вообще могла подумать, что Оливия – брошенная Тыковка? Да Оливии сорок лет! Засидевшаяся в девушках невеста на выданье, которую имел неосторожность подцепить дядюшка. Ну, не разглядел он, сколько ей лет. А когда разглядел и ужаснулся, было поздно. Она присосалась к нему намертво.

А теперь из-за дядиных шашней я могу потерять Аню.

Леночка сказала, что Аня поехала в аэропорт. Ближайший аэропорт находится в Симферополе, а это почти два часа на такси.

Я жму и жму на газ, забывая про тормоз, и мысленно молю только об одном – не попасться на глаза сотрудникам поста ДПС.

Тщетно всматриваюсь в машины, пытаясь заметить номер, на котором уехала Аня. Уже смеркается и на трассе полно машин с разными номерами. Никогда раньше не обращал на это внимания, но семьдесят процентов из них – белые. У меня даже в глазах рябит.

Я добираюсь до Симферопольского аэропорта за полтора часа. Не думаю, что «Ауди», в которой ехала Аня, прибыла на место раньше. В отличие от меня, водитель такси обязан соблюдать правила дорожного движения.

Паркуюсь на свободной парковке и пытаюсь унять разбушевавшееся сердце. Сейчас выйду из машины, встану у главного входа, и ни за что не пропущу свою беглянку. Не удастся ей от меня уехать!

В аэропорту в этот поздний час не очень много людей. Кто-то ждет своего рейса, кто-то только что приехал. Я же, основавшись у главного входа, зорко слежу за дорогой – когда же появится белая «Ауди», на которой от нас уехала Аня.

Удивительное дело – мне везет. Везет, черт подери! Белая «Ауди» подъезжает минут через двадцать.

Скрестив руки на груди, я исподлобья наблюдаю, как Аня расплачивается за поездку. Пока она достает свой чемодан из багажника и несмело смотрит на огромное здание – привет из будущего, внутри меня все бурлит от злости.

Вот она быстро идет ко входу. Отказывается внутри и тут же врезается в меня.

– Далеко собралась? – сощурив глаза, смотрю на нее я. Да, я злой, как черт. Я очень недоволен тем, что она так со мной поступила.

Аня пугается и вздрагивает. Пытается меня оттолкнуть, но я крепко впиваюсь пальцами ей в локоть и притягиваю к себе.

– Давай, поехали обратно, – рычу я.

– Никуда я с тобой не поеду! Возвращайся к невесте и вези ее на Карибы!

Она дергается, но напрасно. Я крепко ее держу. Пусть даже не думает от меня убежать. Я не Асад, извращениями не страдаю. А вот чувство собственности у меня – будь здоров. Поэтому моя почти жена и дети, если они есть у нее внутри, сейчас поедут домой.

– Ты с головой не дружишь? – забрав чемодан, упорно толкаю ее к выходу я.

– Это ты с ней не дружишь! Отпусти меня! Немедленно!

– Запомни: я тебя никогда и никуда не отпущу. Ясно тебе?

– Совсем больной?

Шикарно. Я волоку ее к машине, она брыкается, мы умудряемся слишком громко друг друга оскорблять, и кажется, нас заметили стражи порядка. Хорошо, что моя машина припаркована немного дальше входа в аэропорт. Там не так людно и сотрудники полиции не шастают без особой надобности.

– Как ты вообще могла подумать, что старая тетка в красном платье – моя невеста?!

– А разве нет?!

– Нет! Я тебя люблю!

– Любишь? – на миг Аня прекращает брыкаться. Этого достаточно, чтобы быстро снять сигнализацию и распахнуть дверцу.

– Да, Аня, люблю!

– Правда?

Ее глаза наполняются слезами.

– Не смей сейчас плакать!

Я хватаю ее за руки, крепко прижимаю к себе и вытираю слезы с глаз.

– Разве я бы решился на брак, если бы не любил тебя?

– Но мы ведь… знакомы всего три дня…

– И что?

– Нет, ты, правда, меня любишь? – с отчаянием заглядывает мне в глаза она.

– Правда, – киваю я. – А девушка в красном платье – это Оливия, невеста дядюшки.

Аня усмехается и прижимается щекой к моей груди.

– Я думала, это та невеста, которую тебе нашли родители.

– Нет, та невеста похожа на тыкву. Она не носит короткие красные платья, ей не позволяют это делать габариты, – посмеиваюсь я. – И, поверь, даже если она нагрянет сюда с моей матушкой, у них не получится меня отговорить.

Буря, вспыхнувшая так внезапно, утихает. Несколько мгновений мы просто стоим у моей машины, крепко обнявшись.

– Обещай, что больше никогда не уедешь, – прошу я.

– Обещаю…

Она поднимает на меня свои зеленые глаза и улыбается.

– Я тоже тебя люблю, – срывается признание с ее губ. – Поэтому и уехала. Я не хочу тебя делить, с кем бы то ни было.

– А тебе и не придется. Мы вернемся в Москву, и у нас будет очень хорошая семья.

– Аннабель! Ашким, как ты могла? – раздается скрипучий голос откуда-то слева.

Мне показалось? Нет, не показалось. Прохладное дуло пистолета упирается мне в спину, и я уже представляю надменное лицо турецкого гражданина в дорогом костюме цвета белого камня.

– Ты! Подними руки вверх и медленно отойди от моей невесты!

Асад не один. По левую и правую сторону от него стоят те самые блондинка и брюнетка. Барби-терминаторы, да. Они самые.

– Давно не виделись, папаша, – с усмешкой смотрю на соперника я.

– Я не люблю шутить, – ледяным тоном отзывается тот. – Ты посмел коснуться моей невесты. А того, кто тронет то, что принадлежит мне, ждет смерть.

– Да какая она тебе невеста?! Ты ей в отцы годишься!

– Заканчивай болтать и подними руки!

Я выпускаю напуганную до смерти Аню из объятий и медленно поднимаю руки. Только сейчас я начинаю понимать, какую ошибку допустил, бросившись вслед за любимой девушкой в одиночку. Второй раз за последние дни моя жизнь повисла на волоске.