Валерия пошла к нему, глядя ему в лицо. Через два шага она оказалась в его объятьях. Марко обнял дрожащее тело. Валерия уткнулась ему в грудь и тихо забормотала:

– Марко, я не сумасшедшая! Я же не сумасшедшая!

– Я знаю, cara, я знаю! – уверенно сказал Марко.

Вдруг тон Валерии изменился и из страдальческого стал удивлённым, а потом в нём начала нарастать радость.

– Марко, я не сумасшедшая, понимаешь? Понимаешь? Я не сошла с ума, Марко, oh mio Dio[1] ! Я не ненормальная! Понимаешь?

– Я уже ни черта не понимаю, cara! Но я здесь с тобой. И подожду, пока ты готова будешь мне всё объяснить.

Валерия продолжала бормотать. Тело её расслаблялось, в голосе прибавилось облегчения. Она закрыла глаза и вдруг поднялась на цыпочки, обвила шею Марко руками и стиснула, а потом принялась покрывать поцелуями его лицо. Она целовала его, куда попадёт, а потом начала хихикать. Счастливо и светло.

Марко смотрел на девушку глазами, полными недоумения и нежности. Он не понимал, что происходит. Но она обнимала его, и он обнимал в ответ. Она смеялась, и он улыбался ей в ответ. Она лопотала что-то, и он отвечал невпопад потому, что ей это было нужно. Он был ей нужен в эту минуту, поэтому просто был с ней.

Валерия не могла взять себя в руки добрых полчаса. К концу девушка перестала дрожать. Её лицо наполнилось невероятным умиротворением. Она стояла, вцепившись в Марко, положив голову ему на плечо, и улыбалась. Когда её дыхание выровнялось, Валерия переплела свои пальцы с пальцами Марко и тихо сказала:

– Кажется, я всё. Спасибо.

Роберто сидел на диванчике и смотрел на Валерию, как на гранату с выдернутой чекой. Девушка улыбнулась ему так тепло, что Роберто невольно улыбнулся тоже.

– Простите меня, синьор Франко, теперь я готова рассказать Вам полную историю.

– Надеюсь, с Вами всё хорошо? – осторожно спросил полицейский.

– О да! Теперь со мной всё хорошо. У меня только что желание сбылось, – ответила девушка с улыбкой.

– Какое? – машинально спросил Франко.

– Новогоднее! – хихикнула девушка.

– Какое ещё желание? – удивлённо протянул полицейский.

– Располагайтесь поудобнее, синьор. Рассказ будет долгим, – Валерия сменила тему, проигнорировав вопрос.

– Это как-то связано с нашим поджогом?

– Думаю, что да. Самым непосредственным образом.

За последние сутки Лера пережила оскорбления, порезы, ожоги, падение с высоты, похищение и первое в жизни дефиле в неглиже перед мужчиной. Да она вообще впервые осталась на ночь у мужчины! Наконец, девушка узнала о наличии тёмной личности, которая преследует её уже больше десяти лет. И всё равно она была безмерно, просто фантастически счастлива.

Лера ощущала себя, как отпущенный на свободу невинно осуждённый. Она готова была прыгать по комнате и орать, но это позже. Это она вывалит на Марко, когда синьор Франко изволит удалиться.

Сейчас же она расскажет свою историю. И впервые с двенадцати лет ей не было стыдно или страшно это сделать. Она не опасалась осуждения. После рассказа никто не посмотрит на неё с отвращением и недоверием, никто не будет крутить пальцем у виска.

Да, преследователь стал реальнее. Он обрёл плоть и кровь. Он совершил первое нападение, но Лера ничуть не покривила душой, сказав, что её желание сбылось. Она и правда перестала бояться. Опасения были, но эти опасения – ничто по сравнению с тем животным ужасом, который она испытывала перед угрозой, которая могла исходить из её собственной головы.

Лера плюхнулась на диван и, собравшись с мыслями, начала свой рассказ:

– Когда мне было двенадцать лет, я впервые почувствовала слежку. Мне казалось, что кто-то ходит за мной по пятам, смотрит в спину, заглядывает через плечо… Я не могла заметить кого-то конкретного, но постоянно видела всякое. Ну, не знаю… Если я оборачивалась, то где-то резко захлопывалась дверь, шуршали кусты, будто в них кто-то спрятался. Понимаете?

– Понимаю. И что Вы сделали? – Роберто быстро понял, к чему она ведёт, но решил дать девушке выговориться.

– Пошла к матери, конечно. Та отмахнулась. Кому я нужна? – Валерия пожала плечами.

Марко недовольно фыркнул рядом с ней и взял за руку.

– Но всё продолжилось, – Роберто не задавал вопрос, а утверждал.

– Естественно. Спустя год, в тринадцать лет, я начала замечать странности уже в квартире. Постельные принадлежности не в том виде, в каком я их оставила. Пропавшие или появившиеся из ниоткуда тетради или карандаши. Всё это время мать высмеивала мои страхи.

– И ничего не предпринимала, – вставил полицейский.

– Да. Но продолжим. Всё изменилось, когда пропало золотое украшение, цепочка. Я утверждала, что не теряла и не прятала его, что его забрал этот «шпион», как я его называла. Был крупный скандал. На меня давили, требуя признания, но я упорно отрицала свою вину. На следующий день цепочка появилось на открытой полке, где лежали мои книги. Я клялась, что туда её положила не я. Это стало последней каплей. Мать отвела меня к детскому психологу и потребовала от врача прекратить моё систематическое враньё.

– Твоя мать пыталась тебя починить, как холодильник?! – Марко опешил.

– Это – очень точное выражение, – улыбнулась Лера.

Марко прошипел что-то сквозь зубы.

– Тебе нужна была помощь! Она должна была поверить тебе.

– Да. Должна, – с этими словами Лера нежно погладила его по руке, успокаивая. – Так вот: после похода к психологу меня обследовали по стандартному протоколу. Нарколог, психиатр…

– Они думали, что тринадцатилетний ребёнок принимает наркотики? – ровным голосом спросил Роберто.

– Это стандартная процедура, синьор Франко, – спокойно ответила Лера. – Естественно, наркологические исследования не показали следов каких-либо запрещённых веществ в организме. Следующим был осмотр у психиатра. Не буду долго описывать эти мытарства, итог один: нарушений мышления выявлено не было. Психиатр отправил меня обратно к