Либерал-демократы проявляли особую активность в Палате представителей. В январе 1975 года они упразднили Комитет по антиамериканской деятельности Палаты представителей, который долгое время был бичом гражданских либертарианцев. Поскольку большинство новых демократов были избраны в традиционно республиканских округах, они чувствовали необходимость продемонстрировать свою независимость от партийных лидеров. Они не проявляли особого почтения к председателям комитетов, многие из которых были консервативными южанами и традиционно правили на холме. Взяв на себя ответственность, они добились пересмотра правил, по которым председателями комитетов ранее становились самые высокопоставленные члены. Отныне председатели комитетов должны были выбираться тайным голосованием демократической фракции в начале сессий Конгресса - изменение, которое привело к смещению трех председателей комитетов без права перерождения в

1975.18

В марте 1975 года реформаторы в Сенате также одержали победу, изменив правила, регулирующие подачу голосов: Теперь для прекращения дебатов требовалось только 60 процентов членов Сената, а не две трети, как раньше. Общим знаменателем этих реформ, как в Палате представителей, так и в Сенате, было понимание того, что концентрация власти опасна. Реформаторы стремились рассредоточить власть как от исполнительной власти, так и от баронов Конгресса, которые доминировали на Капитолийском холме.19

Три года спустя, в 1978 году, реформаторы заложили последний камень в здание, которое они возводили для борьбы со злоупотреблением властью: Закон об этике в правительстве. Этот закон ужесточил ограничения на лоббирование со стороны бывших государственных служащих и ужесточил правила раскрытия финансовой информации. В него было включено мало обсуждаемое положение, которое уполномочивало генерального прокурора принимать меры по назначению специальных прокуроров, которые имели бы право расследовать уголовные обвинения против высокопоставленных чиновников Белого дома. Представитель администрации Картера, настаивавший на принятии законопроекта, объяснил, что его цель - "устранить всякое ощущение политики и тем самым восстановить доверие к правительству".20

Ни один из этих законов не достиг того, на что рассчитывали реформаторы, и большинство из них имели непредвиденные последствия. Форд и его преемники, утверждая, что Акт о военных полномочиях неконституционен, отказались его выполнять, и президенты по-прежнему занимали главенствующее положение во внешних делах. Хотя изменения в процедурах работы Конгресса помогли свергнуть нескольких титанов на Капитолийском холме, наиболее значительными были усилия по увеличению числа комитетов, а также ресурсов и полномочий председателей подкомитетов, число которых как в Палате представителей, так и в Сенате в последующие несколько лет только увеличивалось. В 1975 году в Палате представителей насчитывалось 154 комитета и подкомитета. После этого число сотрудников Конгресса резко возросло - с 10 739 человек в 1970 году до примерно 20 000 к 1990 году.21

В условиях децентрализации власти на Холме часто возникало "правительство подкомитетов", а Конгресс стал более подвержен влиянию групп интересов, которые создавали политические союзы с сотрудниками и председателями подкомитетов, работавшими в нем длительное время. Положение о независимых прокурорах, получив политическую силу, которую в то время никто не ожидал, с годами стало часто используемым и иногда злоупотребляемым партийным оружием. До того как в 1999 году Конгресс позволил закону утратить силу, было назначено двадцать таких специальных прокуроров, включая Кеннета Старра, чьи расследования в течение четырех с половиной лет привели к импичменту президента Билла Клинтона в 1998 году. Эти двадцать преследований обошлись налогоплательщикам в общей сложности в 149 миллионов долларов.

Реформы не остановили доминирующую тенденцию политической жизни после "Уотергейта": рост числа и власти групп интересов.22 Учитывая рост правительства и бюрократических организаций всех видов в современном мире, такое развитие событий было вполне объяснимо. Более того, некоторые из новых групп, такие как Common Cause и Children's Defense Fund, возникли в результате эгалитарных социальных движений 1960-х годов. И тогда, и позже эти группы общественных интересов поддерживали целый ряд либеральных идей, включая экологию, социальное обеспечение, гражданские права и эффективное правительство. Некоторые современные эксперты считали, что рост таких групп - признак того, что политическая власть в Соединенных Штатах становится более демократичной.

Как и большинство других лобби в те и последующие годы, большинство этих групп общественных интересов не были межклассовыми по составу; они не имели глубоких местных корней; и они редко созывали масштабные личные встречи, на которых люди могли все обсудить. Вместо этого эти группы, как правило, действовали сверху вниз, в значительной степени полагаясь на поддержку богатых вкладчиков и фондов, освобожденных от налогов, которых в эти годы стало очень много. Они стали искусны в привлечении внимания СМИ, покупке списков рассылки и сборе чеков от удаленных членов. Их высокообразованные руководители, принадлежащие к высшему слою среднего класса и профессионалы, сделали прочную карьеру в качестве активистов и лоббистов, которые ходили по залам Конгресса, законодательным органам штатов и регулирующим учреждениям.23

Неожиданные последствия новых реформ финансирования избирательных кампаний еще больше способствовали росту групп интересов, особенно частных групп.24 Благонамеренные реформаторы не до конца понимали, что кандидаты на политические должности будут волей-неволей находить финансовую поддержку. Как заметил спикер палаты представителей Томас "Тип" О'Нил из Массачусетса, деньги - это "материнское молоко политики". Как вода, они всегда стекались в кассу партий и политических кандидатов. Кандидаты, которым было запрещено принимать крупные взносы от частных лиц, обращались к комитетам политических действий, или PAC, которым разрешалось получать более крупные суммы. PAC, как правило, представляли группы частных интересов. В 1974 году, когда были приняты реформы избирательной кампании, наиболее важные из этих PAC были связаны с AFL-CIO - это одна из причин, почему многие демократы, имеющие связи с организованным трудом, поддержали изменения, а многие республиканцы воспротивились им. (За большинством "реформ" стоят партийные интересы.) После 1974 года лидеры корпораций в отместку сформировали множество новых PAC, большинство из которых отдавали предпочтение республиканским кандидатам. Многие демократы впоследствии жалели о том дне, когда в 1974 году был принят закон о финансировании избирательных кампаний.

Сторонники реформы финансирования избирательных кампаний недооценили изобретательность, которую вскоре проявили кандидаты в сборе так называемых "мягких денег". Это были деньги, которые частные лица, корпорации, профсоюзы и другие заинтересованные группы могли передавать в неограниченных количествах партийным комитетам штатов и местных органов власти в соответствии с более мягкими законами штатов. Когда в 1978 году FEC постановила, что "мягкие" деньги могут быть законно перенаправлены партийным лидерам федеральных кампаний, это открыло еще одну большую лазейку, через которую кандидаты в президенты начали участвовать в гонках в конце 1980-х годов. После этого рост "мягких денег", достигший к 2002 году примерно 500 миллионов долларов, вызвал всевозможное возмущение реформаторов. Так же как и общий рост взносов на избирательные кампании, которые все больше полагались на платных профессиональных консультантов и опросников, дорогостоящие компьютерные