же согласилась за него замуж выйти. Но ей было страшно, некомфортно и почему-то стыдно. Женщина обхватила его еще сильнее за шею, буквально впечатываясь в мужскую грудь. Но сделала это не от избытка чувств, а лишь для того, чтобы спрятать у него на груди пылающее лицо.

Графиня была уверена, что ее сейчас положат на кровать прямо здесь в спальне. Но ее куда-то понесли.

– Мы куда? – пришлось поднять голову и растерянно оглядеться по сторонам.

– Я привык видеть женщину в своей кровати, а не наоборот, – улыбнулся в ответ герцог. Она тут же нахмурила бровки. Этот факт Марьяне сосем не понравился. Он чутко уловил перемены в ее настроении и поспешил успокоить:

– Не волнуйся, в этой кровати не побывала вся женская половина Тарингоффа. В ней спала лишь моя первая жена, которая погибла тогда, когда тебя еще на свете не было.

Это несколько успокоило графиню. Она уже раньше для себя решила, что к первой жене будущего мужа не ревнует. На задворках сознания лишь мелькнул вопрос: а сколько ему лет тогда? Но решила, что ответ потерпит некоторое время. Не хотелось разрушать тот романтический настрой, который появился в воздухе.

Три шага, пять. Вот он пнул двери, разделяющие их комнаты. Те с громким хлопком отворились. Показалось, что теперь весь дом знает, куда и зачем ее несут. Но ведь в любых богатых домах слуги в курсе, чем занимаются их хозяева. В порядке вещей, когда заставляют после секса перестилать постельное белье. И ни для кого не секрет, что за подозрительные пятна остаются на простынях. Просто Марьяна так давно не была богатой женщиной, что отвыкла от этого. Вернее, богатой женщиной она не была никогда. Последний слуга из их дома уволился, когда она еще была совсем юной девочкой.

Все размышления прервал Алан, положив ее поверх одеяла на широкую кровать и нависнув над ней:

– Солнышко мое, сейчас у нас с тобой будет секс! – увидев, как ее и так красное от смущения лицо, разгорается еще сильнее, ласково погладил по щеке, улыбнулся и прошептал:

– Нет, я выразился неправильно. У нас сейчас будет любовь.

Только будущая жена все еще оставалась напряженной.

– Ты боишься? – он удивленно вскинул брови. – Рожать нашего замечательного мальчугана не побоялась, а акта любви боишься?

И чтобы немного ее успокоить начал покрывать лицо поцелуями. Она отдалась приятным наслаждениям. Но через какое-то время опять закаменела.

– Что еще? – уточнил Алан, удивляясь сам себе, где берет столько нежности и терпения.

– Говорят, что первый секс всегда очень болезненный! – чуть слышно озвучила она свои страхи.

– Поверь, после родов тебе больно точно не будет! – успокоил ее мужчина.

– Ты мне обещаешь?

– Обещаю, – словно клятву произнес Алан. Она еще раз напоследок вздохнула, прикрыла глаза и отдалась на волю ощущениям.

Он осторожно стащил с точеных плеч ночную рубашку, удивляясь мягкости кожи и целуя буквально каждый сантиметр ее тела. Когда ткань сползла с двух налитых грудей, на которые, как оказалось, кормление не повлияло, и втянул в себя малиновую горошину соска, женщина сдавленно охнула и протяжно застонала. Приободренный таким знаком, он переключился на вторую грудь и осторожно стал стаскивать ткань дальше.

Показался мягкий женский животик. Он пощекотал ее пупок языком и спустился еще ниже, немного прилагая усилие, чтобы раздвинуть стройные ножки. И когда в какой-то момент она забилась и закричала в голос, понял, что старания не прошли даром.

– А сейчас мы отправимся в полет вместе! – улыбнулся он, возвращаясь к ее лицу. – Ты ж больше не боишься?

Она посмотрела на герцога затуманенным взором, прикусила губку и отрицательно покачала головой.

– Моя! Только моя! – выдохнул Алан и окончательно сделал ее своей.

***

– Молодежь, пора в храм, а то снова придется вас на три часа оставлять! – раздался почти над ухом веселый голос герцогини. Марьяна испуганно открыла глаза, не понимая спросонья, где находится. А когда до ее мозга наконец дошло, что она уютно лежит в объятиях Гольденброука в его доме, в его спальне и в его кровати, а рядом стоит его бабуля, сильно смутилась и спряталась с головой под одеяло, положив голову на его грудь.

– Сейчас встаем! – ответил ее драконий… муж? Интересно, она уже может считать его мужем, или все же до храма необходимо подождать? И голос через грудную клетку звучал необычно, глубоко так и волнующе. – Уйди, не мешай! Видишь же, что Марьяша смущается!

Хм, Марьяша! Так графиню звала только мама в голубом детстве. Но, как ни странно, она была не против, чтобы Алан употреблял это забытое детское обращение. От него прямо так и пахло теплом и уютом домашнего очага.

– Ухожу, ухожу! – подтвердила бабуля. – Марьяна, твой венчальный наряд оставляю здесь на кресле!

Наряд, конечно, хорошо. Да как там сын? Женщина все-таки преодолела стеснительность и вылезла из своего убежища:

– А Верес где? Как он там?

– Не волнуйся, здесь целый замок нянек. Мы все так ждали вот такую кроху, которую нам подарит Алан, что сейчас выстроилась целая очередь, чтобы с Верочкой поиграть! – успокоила ее герцогиня.

– Что ж, любимая, встаем и собираемся! – широко улыбнулся жених. Графиня Розенталь бросила на него беглый взгляд, чтобы улыбнуться в ответ, но так и застыла с открытым ртом.

– Что это такое? – женщина протянула руку к шелковистым волосам мужчины, которые вдруг стали цвета старой меди и завивались крутыми локонами. И точь в точь походили на милые кудряхи Вереса Розенталя.

Он легко вскочил с кровати и подошел к огромному зеркалу, которое висело на стене.

– Или я ничего не понимаю, – он вертелся во все стороны, разглядывая себя, – или произошло банальное чудо благодаря твоей магии!

– Но я всего лишь слабенький водник! – негромко возразила Марьяна.

– Нет, милая моя, не про водную магию я говорю, а про магию любви!

Время бежало, стрелки часов тикали, напоминая о его скоротечности. И хоть хорошо было лежать в огромной и мягкой кровати, пришла пора вставать и идти выходить замуж, как бы весело это не звучало.

На кресле лежала морская пена. Такой большой, внушительной горкой.

– Это что такое? – растерялась Марьяна, ткнув в непонятный объект пальчиком.

– Это твой венчальный наряд. В нем выходят замуж все будущие герцогини, – и, заметив на лице женщины скептическое выражение, спешно добавил:

– Не волнуйся, оно после каждой церемонии проходит глубинную магическую очистку! Потому ткань так и остается совершенно новой, никем не использованной.

– Да я не об этом, – отмахнулась Марьяна, разглядывая «наряд». – Я не понимаю, что это такое, как это надевать и как в нем замуж выходить!

– О, об