— Ты и есть тот покупатель, для которого меня готовили охранники? — спрашиваю я с весельем, мои губы кривятся в злой усмешке. — Мне следовало просто остаться на месте. Я могла бы убить тебя еще тогда и хорошо прокатиться по дороге домой.

Маркус делает шаг вперед, его темный пристальный взгляд устремляется на меня.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Ваш отец продал Ариану, — напоминаю я им. — Вполне естественно, что он поступил так же со мной. И, очевидно, этот мудак был его новым покупателем, к которому они меня готовили. Хотя я немного разочарована. Я бы предпочла парня с членом побольше.

— Отпусти меня, — рычит Джеймс. — Я покажу тебе, какой охуенно большой у меня член. То, что я сделал с Жасмин, покажется детским лепетом по сравнению с тем, как я уничтожу тебя.

Роман смеется, засовывая руки в карманы, когда Леви скрещивает свои большие руки на груди и, прищурившись, смотрит на Джеймса.

— Как ты узнал, где нас найти? — спрашивает он, а маленькие кусочки головоломки никак не складываются в единое целое. Чего-то не хватает, ключевой информации, и мальчики не остановятся, пока не получат желаемое.

Джеймс усмехается.

— Пришел на ее отвратительный запах.

Кулак Романа стремительно вылетает вперед, ударяя Джеймса по щеке и рассекая кожу от сильного удара. Маркус смеется, а мои глаза расширяются, когда я смотрю, как тело Джеймса отлетает назад; только вот, то как он висит на цепях под потолком, заставляет его вернуться за добавкой.

Роман протягивает руку и хватается за цепи у него на запястье, притягивая его к себе лицом.

— Тебе задали вопрос, — выплевывает он, абсолютно ненавидя иметь дело с богатыми ублюдками, которые думают, что они выше закона. — Как ты нас нашел?

Одно дело иметь дело с такими людьми, как Роман и его братьями, — психически ненормальными после целой жизни насилия, такими же злыми, как и они сами, — но есть и такие, как Джеймс, которые делают все это напоказ. Они хотят казаться плохими, сломленными и психопатичными. Они хотят быть большим плохим волком, а на самом деле они маленькие мисс Пигги, которые наделают в штаны при первом же признаке реальной опасности. Черт, наверняка он чувствовал себя охуенным мужиком, когда избивал Жасмин, насиловал ее день и ночь, но интересно, насколько сильным он чувствует себя сейчас.

Двое мужчин смотрят друг другу в глаза, но не продет много времени, прежде чем Джеймс сдастся. Я уже получала один из таких взглядов от Романа, и это жестоко. Черт, он даже не включал этот взгляд на полную силу на мне. Он сдерживался, просто чтобы пощадить меня. Я думаю, это как-то связано с тем шрамом. Это заставляет его выглядеть так, словно он оторвет твое лицо прямо от черепа одними зубами. Хотя я бы не осмелилась вложить эту идею ему в голову, потому что он похож на дикаря, который доведет дело до конца.

Они еще мгновение смотрят друг другу в глаза, прежде чем Джеймс не выдерживает давления и вынуждено отводит взгляд, но по тому, как на его лице появляется ухмылка, становится ясно, что он думает, что у него есть последняя карта на руках. — Ваш отец, — выплевывает он. — Джованни отдал ее, как гребаную высохшую шлюху.

Леви хихикает рядом со мной, а Роман просто качает головой.

— Ебаный ад, — говорит он. — Даже скрываясь, он все равно находит время, иметь дела с такими неудачниками, как ты.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

Роман смеется.

— Если наш отец отправил тебя сюда, то он отправил тебя умирать. Он порвал с тобой и с тем… деловым соглашением, которое у вас было.

Джеймс качает головой, на его губах появляется самодовольная гримаса.

— Ты ни черта не понимаешь, да?

Роман подходит ближе, его взгляд перемещается вверх-вниз, прежде чем вернуться к Джеймсу, его глаза подобны двум смертоносным лазерам, проникающим глубоко внутрь его жертвы. — Мне насрать, что у тебя за сделка с моим отцом, потому что, когда твоя голова будет перекатываться вон в той тачке, — говорит Роман, указывая на ту самую машину, которую мальчики будут использовать, чтобы выбросить его тело, — твоя сделка будет недействительной. Но не стоит беспокоиться, он присоединится к тебе в аду в ту же секунду, как его сучья задница вылезет из укрытия. Тогда вы двое сможете валять дурака в аду и заключать любые чертовы сделки, какие захотите.

— Пошел ты! — рычит Джеймс, выплевывая кровь прямо в лицо Роману.

Я задерживаю дыхание, моя спина напрягается, пока я смотрю шоу, и ловлю себя на том, что хватаю Леви за руку, уверенная, что Роман вот-вот сорвется и покончит с ним одним грязным ударом, но, к моему удивлению, он спокойно делает шаг назад и вытирает рукой лицо.

— Я действительно хотел бы, чтобы ты этого не делал, — говорит Роман. — Видишь ли, мы пообещали Шейн, что она покончит с тобой ради Жасмин, и теперь, я боюсь, ты собираешься заставить меня нарушить мое обещание. Но тебе повезло, что я человек слова, потому что я могу гарантировать, что все, что у нее на уме, будет глотком свежего воздуха по сравнению с тем, что я бы сделал с тобой.

Я смеюсь, а этот больной маленький дьяволенок поднимает свою уродливую голову внутри меня.

— Ничего не знаю, — бормочу я, и мой план приводит меня в полный восторг, хотя я знаю, что так не должно быть. Я должна бояться за свою душу, но мое волнение слишком велико. После того, что он сделал с Жасмин, он заслуживает самого худшего, и я получу огромное удовольствие от того, что буду той, кто это сделает.

При этих словах Роман поворачивается ко мне.

— Ты готова?

Я мгновение колеблюсь, не желая показаться слишком нетерпеливой, в конце концов, предполагается, что я самая невинная из всех нас. Что бы они подумали обо мне, если бы узнали, насколько зловещими, больными и извращенными были мои мысли?

— Ты не хочешь сначала выяснить, что это была за сделка? — Спрашиваю я, уверенная, что продажа меня ему была не той сделкой, о которой он говорит.

Роман качает головой, и возбуждение вспыхивает во мне, как адское пламя. Он стягивает рубашку через голову, обнажая свой скульптурный торс, и мой рот наполняется слюной, а бедра сжимаются. Он чертовски великолепен.

— Нет смысла, — бормочет он, совершенно не обращая внимания на суматоху, которую он вызвал в моем теле и разуме. — Какая бы сделка у них ни была,