глубокое декольте. Она была совершенно не похожа ни на маму, ни тем более на бабушку Алеши и потому всегда вызывала в нем любопытство.

— Борис Яныч, — по привычке кокетливо говорила Антонина. — Хочу написать про старые подземные ходы нашего города. Но материала очень мало. Как вы думаете, стоит за это браться?

Милейший Борис Янович сидел напротив. Он посмотрел на коллегу поверх очков, и его лицо озарилось улыбкой. Он питал слабость к «Тонечке», к ее молодости, аппетитным формам, а особенно к ее томному голосу. Борис Янович млел, когда Антонина заговаривала с ним.

— Тонечка, тема интереснейшая, но будет очень сложно. Почти все ходы засыпаны давно… Какую-то сенсацию будет сложно открыть, хотя, если покопаться в архивах…

Антонина плотно сложила губы и вздохнула. Рыться в архивах ей явно не хотелось.

— Что же делать… Хочется таинственной темы, загадки.

Она обвела кабинет глазами и, остановив свой взгляд на Алеше, спросила у него:

— Алексей, что скажешь? О чем бы тебе было интересно узнать?

Алеша не ожидал такого вопроса и, хотя он понимал его праздную природу, все же не хотел говорить ерунды.

— Меня сейчас занимает картина Брейгеля про Икара, — ответил он серьезно. — Но подземные ходы тоже интересно.

— Вот как, — не ожидала Антонина.

— А между прочим, близкие темы, — снова оживился Борис Янович.

— Чем же?

— Ну как… И то и другое дело рук человека, там есть опасность, тайна… Чтобы суметь оторваться от земли, нужно сильно постараться, и подземные туннели требуют огромных усилий тоже. Я даже не знаю, что сложнее. Но самое главное вовсе не это. И то и другое дарует свободу!

— С помощью того и другого можно сбежать. Правда? — подхватил Алеша.

Борис Янович по-стариковски хихикнул.

— Верно заметил. Крылья даровали Дедалу и Икару свободу, и с тех пор не счесть число людей, кого освободили самолеты. А подземные пути? Одна только подземная железная дорога в США в девятнадцатом веке спасла жизни многих чернокожих рабов. Ты знал об этом факте?

Алеша возвращался на дачу совершенно довольным человеком. Он был рад прожитому дню и всему тому, что увидел и узнал, а теперь был счастлив почувствовать, насколько соскучился по своему Пичугино тож.

Глава 18

ПОЛЕТИШЬ СРЕДИНОЙ ПРОСТРАНСТВА

— Ты не забыл, что сегодня Воротынские приглашают? — спросила за обедом Елена Федоровна.

— Напомни, по какому случаю? — уточнил Сергей Иванович, который был слишком занят своим супом, чтобы поднимать голову ради такого повода. На самом деле он уточнял для присутствующих внуков, подчеркивая важность их участия в предстоящем событии. Сергей Иванович, конечно, знал, чему будет посвящен вечер, ведь накануне сам подал Мите идею.

— Театрально-поэтический вечер, посвященный Овидию, — пояснил Алеша.

— И там даже кое-кто будет выступать, — говорила Лиза, показывая пальцем на младшего брата.

— Ой, и не только я, — сказал Алеша, но потом вдруг отвлекся на другую мысль: — Послушай, дед, так странно получилось…

— Что именно?

— То, о чем я вот уже думаю несколько дней, будет связано с моим сегодняшним выступлением. Как будто это специально кем-то подстроено.

Алеша испытующе смотрел на деда, однако лицо Сергея Ивановича по-прежнему ничего не выражало — уж если он решал не выдавать себя, то никто не мог уличить его в лукавстве.

— После обеда вам надо повторить текст, — напомнила Елена Федоровна.

Алеша понимал, что чтение отрывка из Овидия про Икара не могло быть случайностью, но он решил никому ничего не говорить. Он безгранично доверял деду, и, если тот так решил, значит, это наверняка имело какой-то определенный смысл.

Несколько дней назад на «Зеленую листву» пришел Митя и сказал, что хочет устроить творческий вечер, и чтобы главные роли играли дети. Как начинающий режиссер, мужчина считал, что должен оставаться в тонусе даже на отдыхе. А соседи — что? Они были только рады тому, что их занимают.

Когда те самые дети соседей увидели свои слова, они не поверили, что их возможно выучить.

— Спотыкаешься на каждом слове! — возмущались они.

Ребята сидели на даче у Воротынских в кружочке, склонившись над текстами в телефонах и планшетах. Гере достался эпизод про Персея и Андромаху, Лизе про Филемона и Бавкиду, Аллочке — спор между Афиной и Арахной, Костяну достался апофеоз Геркулеса, Славке выпал Дионис, Алеше — Дедал.

Эмоциональный Митя разбирал с юными чтецами персонажей. Он искренне удивлялся тому, что современные дети практически не знают древнегреческие мифы. Половина из них впервые слышали о тех сюжетах, о которых им предстояло вещать. Митя сидел, разгоряченный, в своем любимом кресле в сандалиях, шортах и длинной вытянутой рубахе. Он с жаром рассказывал про Овидия и про героев его «Метаморфоз», и уходил все глубже, ведь одно цеплялось за другим, а ему было так сложно остановиться.

Прекрасно осознавая пробелы в своем образовании и упустив в свое время детей, Лариса Логинова решила, что внуков не прозевает ни за что. Со Славкой было проще. Он рос умным, смышленым мальчиком, ему легко давалась учеба. Особенно он любил математику и естественные науки за то, что там важно было не учить наизусть, а разгадать очередную загадку, решая задачку со звездочкой. Это так увлекало Славку, что за этим занятием он мог проводить часы напролет. Сложнее было с Костяном. Тот не хотел учиться, и получалось у него, соответственно, весьма неважно. Братья занимались во множестве кружков, но, в отличие от Славки, с удовольствием Костян ходил только на плавание. Он с нетерпением ждал лета, когда закончится все это занудство, а поплавать можно будет наконец в свободной воде. Славка же ждал лета по-другому. Лето для него открывало желанную смену деятельности, когда познание окружающего мира переносилось из учебной аудитории на лоно природы.

Славка был высоким и худощавым, а Костян коренастым. Первый был общительным, второй молчуном. Славка любил театр, Костян — нет.

Славка с любопытством теперь изучал текст Овидия. Когда-то он уже читал наизусть большой отрывок из «Одиссеи» Гомера. Правда, там был перевод Жуковского, и поэтому запоминалось гораздо легче. А вот Костян сидел мрачнее тучи. Он понимал, что хочешь не хочешь, а все равно придется участвовать в этой дребедени, иначе бабушка с него не слезет. Да и стыдно отказаться. Что скажут Аллочка и Лиза?.. Засмеют ведь.

Аллочка была инициатором доброй половины игр и проделок, которые затевались детьми Шестнадцатой улицы. Она серьезно занималась гимнастикой и танцами, но с радостью вовлекалась во все новое и интересное. Она любила выступать, будь хоть на спортивной арене или на торжественной линейке в хоре, ей нравилось оказываться в