Шрифт:
Закладка:
Они вместе ходили туда-сюда по острову, когда профессор сказал:
– Я думаю, нам лучше и безопаснее находиться снаружи. Это место может быть нездоровым для нас.
– Нездоровым! Что вы имеете в виду, сэр? – не понял его Хьюз.
Вместо ответа Радж заговорил об аурах, об эманациях телепатической природы и о других близких темах, за которыми его собеседник с трудом мог уследить.
– ЧТОБЫ ПОКАЗАТЬ ВАМ, что вещи, о которых я говорю, не только реальны, но и имеют практическое значение для нас, я расскажу вам о том, что я по глупости сделал, ожидая, пока вы свяжетесь с мистером Мэнсфилдом, – сказал Стэнли. – Я думал о том, что сделал бы венерианец на моем месте, и пошел посмотреть на нашего связанного врага. Теперь я почти не сомневаюсь, откуда мне пришла эта мысль. Я отпер дверь, вошел и в свете звезд разглядел фигуру на полу. И внезапно на меня обрушилось какое-то влияние, атаковавшее мою силу воли и не дававшее мне сопротивляться. В одно мгновение я понял, откуда это влияние должно было исходить и что оно означает. Мне чудом удалось вовремя выбраться наружу, по-видимому, за пределы его досягаемости. А теперь послушайте! Мною овладела мысль – если это вообще можно назвать мыслью, – и в следующий момент она поглотила бы мою собственную волю. Если бы я остался, я бы развязал марсианина.
Хьюз задохнулся. Это было сверхъестественно и выходило за пределами его самых смелых представлений о мире. Они со Стэнли все еще говорили об этом, расхаживая взад и вперед перед зданием вокзала, когда прозвенел сигнальный колокол. Это была приближавшаяся к острову «Сагитта». В соответствии с полученными инструкциями лейтенант сразу же принялся докладывать о последних событиях на острове. Затем профессор Радж значительно дополнил его официальное заявление, так что к тому времени, когда «Сагитта» подошла к острову, капитан Эверед уже знал все. Когда крейсер встал на якорь, капитан послал на берег шлюпку и передал по радио, что профессор Радж и Хьюз должны подняться на борт вместе с Джонсом и слугой.
Ученый с лейтенантом тотчас же покинули сигнальную комнату, и Хьюз отдал необходимые распоряжения. Когда они проходили мимо двери Макрея, их внимание привлекли звуки, доносившиеся изнутри – казалось, будто бы кто-то яростно метался по комнате. Оба были убеждены, что ни один живой человек не сможет освободиться из того положения, в котором они оставили марсианина. Но когда они обменялись удивленными взглядами, их поразила одна и та же мысль – марсианин был частично свободен!
Двое мужчин замерли, словно парализованные. Ба-бах! Что-то с силой обрушилось изнутри на дверь, у которой они стояли. Их охватила паника, и они побежали к утесу, громко призывая Джонса и слугу следовать за ними. А потом профессор Радж внезапно остановился и бросился обратно в сигнальную комнату. Он быстро сделал то, что собирался, после чего он снова побежал за Хьюзом. Когда они преодолели половину расстояния до шлюпки, профессор оглянулся через плечо. Никого не было видно, даже двух других работников станции. Не подозревая о том, насколько срочно им надо было бежать с острова, они не слишком торопились подчиняться приказу.
Через несколько минут профессор уже плюхнулся в лодку и отдал приказ отчаливать. Когда они с Хьюзом приблизились к «Сагитте», в их сторону был направлен луч прожектора. Он освещал их путь и ту точку берега, с которой они стартовали. В его свете ясно виднелась фигура, стоявшая на утесе и наблюдавшая за ними. Профессор бросил на него быстрый взгляд. Это был марсианин – свободный.
КОГДА ПРОФЕССОР РАДЖ добрался до палубы «Сагитты», он увидел Эвереда, с нетерпением ожидавшего его. Стэнли понимал, что самым важным теперь было убедить капитана в истинном значении случившегося. Необходимы были надлежащие меры предосторожности и оперативные действия.
Показательно, что, когда прожектор высветил фигуру марсианина, стоявшего на утесе, Эверед приказал, чтобы, как только шлюпка будет поднята на борт, «Сагитта» отошла от острова. Но вид этой освободившейся от веревок фигуры также подсказал ему изъян в рассказе, который он перечитал, и капитан Эверед решил сначала выслушать доклад Хьюза. Он внимательно выслушал лейтенанта и задал ему много вопросов о жизни и о том, ладили ли между профессор Радж и Макрей во время пребывания на станции.
В конце концов капитан убедился, что между этими двумя людьми не произошло ничего, что могло бы хоть как-то объяснить случившийся теперь конфликт. Затем он послал за профессором и за доктором Андерсоном и попросил их присоединиться к ним с Хьюзом.
– Мне очень жаль, профессор Радж, – сказал капитан, – что с вами так обошлись, но я рад, что вы так мало беспокоитесь из-за своих травм.
– Мой дорогой Эверед, – ответил Стэнли, – у меня нет времени думать о них, нет времени думать о чем-то столь тривиальном, учитывая срочность стоящего перед нами дела.
– Что же делать? – спросил капитан. – Я слышал все, что смог рассказать Хьюз.
– Значит, вы верите в мой рассказ о том, что произошло, и о том, в каком мы сейчас положении?
– Мне никогда не приходило в голову сомневаться в вашей искренности или компетентности судить об этом лучше, чем кто-либо из ныне живущих.
– Для меня это большое облегчение – знать, что вы со мной, – признался профессор Радж.
– Именно потому, что я был уверен в вас, я первым делом обратил на это ваше внимание. Сначала я принял все это за бред Макрея, но Андерсон обратил меня в свою веру. Вы убеждены, что в силах этих существ навязать людям свою волю и действовать для их уничтожения?
– Я могу сказать по опыту, – сообщил Стэнли, – что, при взаимном согласии, это в силах венерианцев. А теперь есть, увы, доказательство того, что марсиане могут осуществить перенос сознания без какого-либо согласия со стороны жертвы.
– ВЫ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, что это случилось с Макреем и что его тело теперь захвачено марсианским духом? – уточнил Эверед.
– Несомненно, – сказал профессор.
– Почему же они не захватили всех нас?
– Потому что, – предположил профессор, – первая часть процедуры, по-видимому, является чем-то вроде гипноза. Чтобы установить необходимую связь между марсианином и его жертвой, должен существовать некий канал связи между ними. В случае этих могущественных существ достаточно звука их голоса даже по телефону, беспроводному или обычному.
– И все же, – пробормотал капитан Эверед, – я не могу понять…
– Я понимаю вашу точку зрения, – кивнул профессор. – Мы в безопасности, и вот почему. В нормальном состоянии наш слух недостаточно острый, чтобы позволить их голосу загипнотизировать нас. Он оказывается таковым только в ненормальном состоянии восприимчивости, созданном предыдущей связью, существующей между говорящим и слушающим.
