предположительно, тоже есть семья. Но я промолчал, потому что, когда я однажды напомнил ей об этом, она спросила: почему нельзя найти работу с графиком, как у всех остальных? Под всеми остальными она подразумевала себя.

Мама не понимает, как это мой управляющий не дает мне дополнительного выходного. У меня другая работа. В ее офисе начальник – она сама, и у нее ушло пятнадцать лет, чтобы дослужиться до этой должности, в то время как я работаю всего девять месяцев. В конце концов, меня мое положение дел устраивает.

Точно так же мама не понимает, как это мой управляющий не дает мне дополнительного выходного, если его взяла она? От нее совершенно ускользает, что у меня другая работа, что в ее офисе начальник – она сама, что у нее ушло пятнадцать лет, чтобы дослужиться до этой должности, в то время как я работаю всего девять месяцев. В конце концов, меня мое положение дел устраивает. Если бы у нас с Сарой были планы, может, я и подумал бы об этом, но окна в доме они с отцом могут открыть и без меня. Она не может понять, как это я не хочу того же, чего хотел в двенадцать лет, и как мои желания могут не совпадать с ее желаниями. Она считает, что мой управляющий, не разрешая мне взять дополнительный выходной, отказывает в этом ей самой. Знаете, как моя мать решила бы эту проблему?

– Расскажите об этом, Стефано.

– Она сказала мне взять больничный утром 1 июня. Папа врач, он может выписать мне больничный. Так я смогу обвести управляющего вокруг пальца, и никто мне и слова не скажет.

– Ну даже если бы вы так поступили… Ведь к вам мог нагрянуть с проверкой врач из страховой компании, вы все равно не смогли бы уехать в Лигурию.

– Конечно. Но мать учит, что никто не может указывать мне, как следует или не следует поступать.

– Вот как. Я полагаю, вам непросто избавиться от того, что она сама продолжает вам указывать…

Если голова не занята, ему скучно…

– Простите, я опоздал на десять минут, потому что был у бухгалтера – делал себе ИНН индивидуального предпринимателя!..

Джакомо двадцать три года, он отучился на факультете финансов и менеджмента, но до сих пор не говорил, что хотел стать стартапером и стал им. Он уже придумал три бизнеса, смысл которых подробно мне объясняет, но я все равно не понимаю, о чем он говорит (что-то связанное с профилями в соцсетях, видеоиграми, импортно-экспортными операциями, перепродажей товаров, сайтами для онлайн-продаж). Для этого, помимо учебы в университете, он проходит целый ряд дополнительных курсов, которые оплачивает сам за счет доходов от своей деятельности и инвестиций.

– Мать испугалась, когда я попросил у нее выписку из домовой книги на квартиру, адрес которой является юридическим адресом моих компаний. Она решила, что я что-то натворил. А мне было нужно просто получить ИНН.

Джакомо – вундеркинд, он, несомненно, обладает выдающимся умом. Я часто получаю очевидные доказательства этого: мы говорим с ним обо всем, от «Милана» с Ибрагимовичем до утренних часов, которые он проводит, переписываясь с клиентами по электронной почте. Мне кажется, что его работа крутится вокруг чего-то такого, что, как я уже говорила, для меня – но и для его семьи тоже – дело совершенно непонятное. Мой когнитивный опыт с ним чаще всего сводится к тому, что я, выслушав его, говорю: мне такое никогда бы и не пришло в голову.

– Если вы тоже переживаете, доктор, я вас успокою: мои родители боятся, что я занимаюсь темными делишками. Уверяю вас, это не так. Все мои операции легко отследить, все делается открыто, я плачу налоги, все в рамках закона. Эту работу сложно объяснить, если у человека нет базы, чтобы понять, почему геймеры станут переводить деньги через PayPal, чтобы повысить свой уровень в любимой видеоигре. Или почему пенсионер готов приобрести пару отвратительных ортопедических тапочек, рекламу которых он увидел на баннере в интернете, – только потому, что они будут отправлены из Италии, а не из Китая, где я их и покупаю.

Если вам придет в голову задать ему этот вопрос, Джакомо ответит: он занялся всеми этими делами, потому что он так развлекается. Если его голова чем-то не занята, ему становится скучно. Университет, в котором он учится постольку-поскольку, разочаровал его, потому что похож на старшую школу, только побольше, а он ожидал чего-то поинтереснее. Он нисколько не хвастает своими предпринимательскими успехами и даже не слишком охотно о них рассказывает: не любит говорить, чем занимается, если для этого нужно произнести более пяти слов подряд. Джакомо из тех, кто предпочитает слушать других, а не говорить о себе, и именно так к нему приходят вдохновение и озарения. Даже деньги для него не самоцель. То, что он делает, он делает для себя и в любой момент может остановиться, чтобы заняться чем-то другим или даже ничем. Сейчас, например, он подумывает, не поехать ли ему в заграничную магистратуру, и пока не знает, станет ли продолжать оттуда свой бизнес, не продать ли его…

Я не хочу становиться похожей на этих людей

– В конце концов мою начальницу уволили. Помните, я вам про нее рассказывала? Та, которая не выставляла товар, а откладывала его на складе и покупала сама со скидкой сотрудника.

Сотрудники занимаются сексом в рабочее время в закоулках, куда не попадают взгляды клиентов. Начальники заставляют новеньких сотрудников прокатывать пропуска на проходной вместо себя. Крики, вопли, личные оскорбления… В Академии царят те же нравы: власть одних над другими, кумовство, непрозрачность и безнравственность.

Илария учится в Академии художеств и одновременно, чтобы помочь семье материально, работает в сети магазинов спортивной одежды. Она поведала о том, как сотрудники занимаются сексом в рабочее время в закоулках, куда не попадают взгляды клиентов, о начальниках, которые заставляют прокатывать пропуска на проходной вместо себя новеньких сотрудников, о криках, воплях и личных оскорблениях. Она учится с понедельника по пятницу и работает по выходным, а также тогда, когда не хватает персонала. То, чему она становится свидетелем, приводит ее в замешательство, но не слишком сильно. Она говорит, что в Академии царят те же нравы: власть одних над другими, кумовство, непрозрачность и безнравственность. Когда она рассказывает мне об этом, в ее тоне нет осуждения – это не в ее стиле. Я бы сказала, она скорее шокирована. Она сохраняет некоторую отстраненность, ее взгляд замечает происходящее и ограничивается тем, что отмечает: она сама сделана из другого теста. И этого ей достаточно.

Однажды она позволила себе суждение, сказав: «Я не хочу становиться похожей на этих людей или делать нечто подобное по их приказу. И иногда мне кажется, что, если все взрослые такие же, как эти мои знакомые, я начинаю немного понимать тех, кому не хочется взрослеть…»

Неприкосновенные убеждения

– Мы потеряли еще одну клиентку. Третью за месяц. Только мне кажется, что для семейного бизнеса это слишком много?

Азия работает в парикмахерской своей матери. Помимо них двоих, в салоне работает еще одна женщина. Работает давно, она немолода и, по словам Азии, которой двадцать четыре года, уже далека от современных модных тенденций.

– Матери не хватает смелости сказать Антонелле, что ее вкус не идет в ногу с запросами клиентов, которые, приходя к кассовому аппарату для оплаты, жалуются на обслуживание и угрожают, что больше не вернутся. Я сказала маме, что это входит в задачи хозяйки салона – поговорить с Антонеллой. Как предприниматель, мама должна постоянно обучать сотрудников и следить, чтобы они работали в русле последних тенденций. Что она может побеседовать с Антонеллой по-доброму и даже должна разговаривать с ней только так, из уважения к профессиональному росту и опыту этой сотрудницы. Она должна предложить Антонелле совершенствовать навыки, потому что верит в нее… Но нет. Мама боится, что Антонелла расстроится, обидится, примется возражать, что это повлияет на их отношения. Доктор, вы уловили ход моих мыслей?

Я не понимаю этих фальшивых отношений, которые мать считает положительными. Терпеть не могу, когда руководствуются шаблонными фразами