– И на следующей будем учить, – ответил я, – и еще не одну неделю.

– А когда я научусь, как делать исцеляющие мази? Когда узнаю, как превратить врага в насекомое и растоптать его ногой?

– Когда станешь постарше, – сказал я.

– Я уже взрослый.

– И умнее.

– А как ты определишь, что я уже поумнел? – настаивал он.

– Когда ты проведешь со мной целый месяц, даже не заикнувшись о магии или лечебных мазях, – сказал я, встав от костра, – потому что терпение – одно из самых ценных качеств мундумугу. А теперь отнеси мои калебасы к реке и наполни их водой.

Я указал рукой на два пустых калебаса.

– Да, Кориба, – печально откликнулся он.

Ожидая его возвращения, я вернулся в хижину, включил компьютер и послал письмо в Техподдержку, чтобы те подкорректировали орбиту планеты и на западные равнины пришло похолодание, а с ним – дождь.

Покончив с этим, я надел на шею мешочек для трав и выглянул наружу, чтобы посмотреть, не вернулся ли Ндеми. Но вместо моего юного ученика там стояла Вамбу, старшая жена Коиннаге. Она дожидалась меня, едва сдерживая ярость.

– Джамбо, Вамбу, – сказал я.

– Джамбо, Кориба, – ответила женщина.

– Ты хочешь со мной поговорить?

Она кивнула.

– Это все та кенийка.

– Да?

– Да! – сказала Вамбу. – Ты должен изгнать ее!

– Что же натворила Мванге? – поинтересовался я.

– Я старшая жена вождя, не так ли? – требовательным тоном спросила Вамбу.

– Да.

– Она относится ко мне без должной почтительности.

– Как именно? – уточнил я.

– По-всякому!

– Например?

– Ее ханга красивее моего. У нее ярче цвета, сложнее рисунок, мягче ткань.

– Она выткала свое ханга по-старому на своем ткацком станке, – сказал я.

– Какая разница? – прошипела Вамбу.

Я нахмурился.

– Ты хочешь, чтобы я потребовал от нее отдать тебе ее ханга? – спросил я, пытаясь выяснить причину ее ярости.

– Нет.

– Тогда я ничего не понимаю, – сказал я.

– Ты такой же, как Коиннаге! – бросила она, разъяренная тем, что я так и не понял ее жалобу. – Ты можешь быть мундумугу, но прежде всего ты мужчина!

– Расскажи мне больше, – предложил я.

– Кибо была глупой девчонкой, – сказала она, имея в виду младшую жену Коиннаге, – но я учила ее быть хорошей женой. А она хочет теперь стать такой, как та кенийка.

– Та кенийка, – заметил я, повторив ее слова, – хочет, в свою очередь, стать такой, как ты.

– Она не может! – почти заорала Вамбу. – Я старшая жена Коиннаге!

– Я хотел сказать, что она хочет стать жительницей нашей деревни.

– Это невозможно! – отрезала Вамбу. – Она говорит всякие странности.

– Например?

– Неважно. Прогони ее!

– За что? – спросил я. – За то, что у нее красивое ханга и Кибо она нравится?

– А! – топнула она ногой. – Ты такой же, как Коиннаге! Ты делаешь вид, что не понял, но ты знаешь, что ее надо выгнать!

– Я и вправду не понял, – сказал я.

– Ты наш мундумугу, но не ее собственный. Я дам тебе две жирные козы за то, что ты наложишь на нее таху.

– Я не наложу на Мванге проклятия, пока ты не докажешь мне, что это нужно, – холодно сказал я.

Она долго смотрела на меня, потом сплюнула, развернулась на пятках и отправилась обратно с холма в деревню, бормоча под нос проклятия и едва не сбив с ног Ндеми, возвращавшегося с полными воды бурдюками.

Следующие два часа я провел, обучая Ндеми молитве за урожай, потом велел сходить в деревню и привести Мванге. Часом позже Мванге, ослепительная в своем новеньком ханга, поднялась на холм в сопровождении Ндеми и вошла в мой бома.

– Джамбо, – поприветствовал ее я.

– Джамбо, Кориба, – ответила она, – Ндеми говорит, что ты желаешь со мной побеседовать.

– Да, – кивнул я.

– Другие женщины думают, что я должна испугаться.

– Не понимаю почему, – сказал я.

– Вероятно, потому, что ты можешь вызвать молнию с неба, превратить гиен в жуков и поразить врагов за много миль, – услужливо подсказал Ндеми.

– Возможно, – ответил я.

– Зачем ты послал за мной? – спросила Мванге.

Я помедлил, пытаясь выбрать правильный подход.

– С твоей одеждой не все в порядке, – сказал я наконец.

– Но я ношу ханга, которое сама соткала на своем станке, – ответила она удивленно.

– Я знаю, – ответил я, – но качество ткани и яркость красок вызвали определенное… – Я снова замялся.

– Раздражение? – предположила она.

– Именно, – сказал я, мысленно поблагодарив ее за столь быстрое понимание сути ситуации. – Думаю, лучше тебе было использовать не такие яркие и красивые ткани.

Я почти ожидал, что она будет возмущаться. Но она тут же согласилась.

– Очевидно, – кивнула она. – Но я не хотела задеть соседей. Могу ли я узнать, кому не понравилось мое ханга?

– Зачем?

– Хочу преподнести ей подарок.

– Это была Вамбу, – сказал я.

– Мне следовало предугадать, какой эффект произведет моя одежда. Мне очень жаль, Кориба.

– Любой может ошибиться, – сказал я. – Как только ошибку удается исправить, вред от нее прекращается.

– Надеюсь, ты прав, – искренне ответила она.

– Он мундумугу, и он всегда прав, – авторитетно заявил Ндеми.

– Я не хочу, чтобы женщины на меня злились, – продолжила Мванге, – и я бы хотела найти способ показать свои наилучшие намерения. – Она задумалась. – А если я предложу им обучение языку кикуйю?

– Манамуки не могут преподавать, – объяснил я. – Только вожди и мундумугу могут обучать людей и приказывать им.

– Это не очень эффективно, – сказала она. – Вполне возможно, что и помимо вождей или тебя самого найдутся люди, которым есть чему учить других.

– Возможно, – согласился я. – А теперь позволь задать тебе вопрос.

– Да?

– Ты прибыла на Кириньягу, чтобы стать эффективной?

Она вздохнула:

– Нет.

Помолчала минуту.

– Еще что-то?

– Нет.

– Тогда мне лучше вернуться и соткать себе новую ткань.

Я кивнул в знак согласия. Она отвернулась и начала долгий извилистый путь с холма к деревне.

– Когда я стану мундумугу, – сказал Ндеми, глядя ей вслед, – я не позволю манамуки спорить со мной.

– Мундумугу тоже должен проявить понимание, – сказал я. – Мванге тут новенькая, ей надо столько всего узнать.

– О Кириньяге?

Я покачал головой.

– О манамуки.

Жизнь почти шесть недель текла своим чередом. Ничего не происходило, кроме коротких дождей.

Однажды утром, когда я собирался спуститься в деревню и обновить наложенные на пугала заклятия, трое женщин поднялись к моему бома навстречу мне.

Это были Сабо, вдова старого Кадаму, Бори, вторая жена Сабаны, и Вамбу.

– Мы должны с тобой поговорить, мундумугу, – сказала Вамбу.

Я сел, скрестив ноги, перед своей хижиной и подождал, пока они рассядутся напротив.

– Говорите.

– Это все та кенийка, – сказала Вамбу.

– Опять? – спросил я. – Я думал, проблема решилась.

– Нет.

– Разве она не преподнесла тебе в дар свое ханга? – спросил я.

– Преподнесла.

– Ты его не носишь, – сказал я.

– Оно мне не идет, – сказала Вамбу.

– Это кусок ткани, – сказал я. – Как он может кому-то не идти?

– Оно мне не идет, – категорично повторила она.

Я пожал плечами.

– Что на этот раз?

– Она нарушает обычаи кикуйю, – сказала Вамбу.

Я повернулся к старшим женщинам.

– Это правда?

Сабо кивнула.

– Она замужняя женщина, но не бреет голову.

– И она разводит у себя в доме цветы! – прибавила Бори.

– У кениек нет обычая брить голову, – ответил я. – Я прикажу ей это сделать. Что касается цветов, то это не нарушение наших законов.

– Но зачем она их разводит? – настаивала Бори.

– Вероятно, она считает, что они красивы, –