А у меня с лица сходит вся краска. Пальцы вдруг перестают слушаться, роняют мороженое. Липкая полурастаявшая масса вместе с рожком уверенно летит вниз и шмякается об асфальт. Кусочек хрустящей вафли отлетает в сторону.

— Да. Я его знаю…

Не выдерживаю пристального взгляда Кирилла и опускаю глаза, присаживаюсь на корточки, поднимая остатки мороженого.

Секунды растягиваются. В голове отсчитываю шесть шагов в скупом молчании. Бросаю мороженое в урну.

— Расскажешь? — спокойно, без колебаний непробиваемо уточняет он.

Черт с этим мороженым. Аппетит все равно уже испарился.

Я понимаю, к чему Кирилл клонит. И ЧТО ИМЕННО в его голове не сходится.

— Жена Григорьева — тетя Марина — тетка моего погибшего мужа. Я у них жила, после того, как меня попросили съехать с предоставленного Грише служебного жилья. И в тот день, когда ты нас с Диной чуть не сбил, я убежала от Георгия Александровича.

Кирилл хмурится и переплетает наши пальцы.

— Не молчи, пожалуйста, — я пытаюсь держать себя в руках, но сердце бьется невыносимо громко. Аж в ушах грохочет.

— А почему сбежала?

— Он ко мне приставал. Пока дочь спала. В тот момент вернулась тетя Марина, — мне очень стыдно произносить эти слова, я отвожу взгляд, потому что… ну потому что тяжело это рассказывать! Со стороны выглядит ужасно! — Георгий Александрович меня оттолкнул и сделал вид, что я сама ему в штаны лезла, а он стойко меня спустил с небес на землю, выставив последней дешевкой. Тетя Марина ему поверила. Раскричалась. Велела собрать вещи и выметаться.

Ну не молчи, не молчи же!

— Кирилл, я никогда не давала ни единого повода или намека дяде Жоре. Никогда! Ты только не подумай, что…

— Вера. Я тебе доверяю. Не нужно оправданий.

Челюсть его выдвинута вперед, в глазах дрожит неприятный огонек, словно от тихого дуновения. Мужские пальцы крепче сжимают мои.

— Обижал тебя, значит… — сурово проговаривает Кир.

— Да…

— Ты знаешь, где он работает?

— Он никогда не говорил, Гриша не углублялся. Мы этот вопрос не поднимали особенно.

— Он — доверенное лицо владельца одной из крупнейших инвестиционных компаний. И вот что странно.

— Что?

— Эти сведения у меня на руках давно. Но только недавно их выставили против тебя.

У меня мурашки разбегаются по коже.

— И что?

Зачем он мне это рассказывает? Проверяет, как я отреагирую?

— Вера, все наши идеи на протяжении двух месяцев еще до воплощения попадают в чужие руки. И это становится для меня проблемой.

— И ты думал, что это я?

— Нет. Тебя так явно ввели в эту тупиковую схему, что даже смешно. Но со стороны действительно это выглядит довольно странно, согласись. Я уволил Захарова, потому что он просмотрел слишком много. Сейчас я буду издалека следить за его действиями и кругом общения. Если он прикрывал все и был подельником…

— Ты настолько мне доверяешь, что готов поделиться этим?

— Я вообще рисковый, — Кирилл смеется.

— Я вижу, — весело отзываюсь я и коротко целую его в губы.

— А почему ты про Георгия Александровича спросил?

— Либо так искусно его к тебе приплели, чтобы прикрыть главное, либо через него все и совершается. А ты… ну… — пожимает он плечами, — роковое совпадение.

— И что ты станешь теперь делать?

— Вера, ты мне доверяешь?

— Конечно. Что за вопросы? — я возмущаюсь.

— Есть одна мысль. Я подумаю, как ее воплотить.

— Помощь нужна? — прижимаясь к нему, интересуюсь я, чувствуя неуловимое тепло в душе.

— Пожалуй, не откажусь.

Я, кажется, вновь дышу им. Люблю. И теперь как-то робко себе в этом признаваться. И немного страшно. Я живу им. Нет-нет, Кирилл не является границей моего мира. Но его центром на пару с Диной — определенно.

Глава 30

— Вы слышали, что он сказал?

Коллектив начинает шептаться, отчаянно притворяясь, что ничего такого не делает.

Только что Кирилл собрал основной состав и всем передал информацию: у меня появляются индивидуальные проекты с новыми крупными инвесторами. Мы с ним лично прогнозируем вложения и, высчитывая риски, ведем эти портфели. Информацией обладаю только я, поэтому участие в большей части других проектов с меня снимается. Мои обязанности перераспределяются между ребятами. Как — я решаю сама.

Кирилл кивает мне, обозначая, что все запланированное уже озвучил. Передает возможность дальше вести собрание мне. Я перехватываю слово.

— Итак, — дружелюбно приступаю к отрепетированной речи я, поднимаясь. — В связи с только что озвученной руководителем информацией, я сначала предлагаю обсудить инвестиционные портфели Милявского и Тющенко. И если есть желающие, я бы передала эти портфели добровольцам.

Все слова заучены, мы с Киром хорошо потрудились.

Молчаливое возмущение некоторых ребят слишком заметно, однако… в лицо мне претензии никто не высказывает.

Руководитель покидает общее рабочее пространство, на выходе оборачивается и подмигивает.

— Есть желающие? — уточняю я, выжидающим взором обводя ребят.

— Милявского мне! — послушно тянет руку Егор, словно мы на уроке.

— Я в тебе не сомневалась, — улыбаюсь я.

— Тющенко вон! Пусть Аня себе возьмет! — предлагает Егор.

— А что Аня-то сразу? Пусть Артемка себе заберет!

— У Артемки мало за чем следить надо? — сердится Тёма. — Артемка уже забыл, когда нормально высыпался!

— А я как будто помню! — возмущается Аня.

— Ребят, а может, вы того… — издеваются коллеги, — вместе не высыпались?

— Слышь, а может тебе начать не высыпаться,