Утро действительно принесло перемены. На рассвете в ставень тихонько стукнул Диего – кухонный мальчик.

– Синьорина Катарина! – прокричал он, заставляя меня вскочить с кровати и закутаться в шаль.

Я осторожно приблизилась к окну и открыла ставни:

– Диего! Что-то случилось?

– Нет-нет! Меня Марта отправила! – сказал мальчик и протянул корзинку. В ней лежали… семена! Стояли тряпичные свертки с рассадой. Тут же красовались луковицы и клубни на посадку. – Мне сказали помочь вам с огородом, синьорина. Синьор Портэлл приказал тут все расчистить и вспахать весной, даже ограду подновили. Нужно только немного взрыхлить и полить…

Я поежилась. Огород – это хорошо, это позволит мне прожить здесь год, не умирая с голоду и не прося милостыню, но земля? Она принадлежит шато? Этот вопрос я и задала Диего, торопливо раздирая спутанные волосы.

– Нет, синьорина, эта земля принадлежит вам! Королю принадлежат виноградники, а сады, фермы, это все принадлежало лично синьору Портэллу. Вам же дали бумагу…

Да, что-то такое там было, кроме письма дядюшки, но я вчера так устала, расстроилась, измучилась душой, что даже не разобрала корзинку с одеждой – просто поставила ее на пол и все.

– Подожди немного, я сейчас оденусь и выйду! – у меня опять навернулись слезы.

Дядюшка Одэлис был таким предусмотрительным и так заботился обо мне! Ну почему, почему лучшие люди уходят, а такие, как этот несносный герцог… Воспоминание снова кольнуло болью. Нет уж! Не дождетесь! Я и раньше, как ученица винодела, была слишком мелкой сошкой для великого ди Новайо, а теперь и вовсе грязь, выброшенная из дома.

Не сдамся! Не дождетесь! Та нежная и хрупкая Катерина, которая верила всем, умерла. Утонула в канале. А я – благородная синьорина. И верю, что выживу и найду свое счастье!

Облачившись в рабочий наряд, я вышла на крыльцо и вдохнула свежий, еще не перегретый воздух. Самое время заняться посадками, чтобы злое полуденное солнце не сожгло нежные ростки!

Диего притащил из сарайчика две мотыги, лопату, два ведра и лейку. До самого полудня мы трудились, не покладая рук, а потом из шато прибежала еще одна служанка. Она принесла нам крынку молока, кусок масла, свежий хлеб и оливки. А заодно и новости.

Мы умылись у колодца, сели на крыльцо и, уплетая нехитрую снедь, узнали все, что творилось в главном доме со вчерашнего вечера.

Прима Рокуэлл взялась за хозяйство твердой рукой – пересчитала все столовое серебро, проверила все шкафы и полки и только глубокой ночью отпустила измученных слуг отдыхать.

Меж тем ее сыночек лег спать сразу после ужина, заняв комнату синьора Портэлла. И… попытался уложить в постель Винченцу. Девушка отходила его мокрым полотенцем и убежала домой. Недовольная синьора Рокуэлл приказала ее уволить, не заплатив жалования. Диего, кстати, тоже уволили, потому что его не было в шато, когда синьора изволила подняться и собрать всех слуг.

Парнишка побледнел, видимо, представляя возвращение в деревню, где его и так считали неудачником, но я толкнула его в плечо:

– Эй, храбрый парень, не переживай! Ты будешь работать у меня! Сам видишь, без мужской помощи мне тут не справиться!

Служанка бросила на мальчишку смешливый взгляд и прыснула:

– А еще сегодня работники виноградника пришли.

Вот тут уже я напряглась. Мы с Диего уткнулись в грядки, стремясь посадить, что успеем, чтобы выросло, хоть что-нибудь, поэтому за шато не наблюдали. Да и не видно было из моего домика ничего.

– Пришли, ждут хозяина, а он дрыхнет! – девушка искренне рассмеялась.

Синьор Портэлл выходил к работникам на рассвете, уже одетый и после завтрака. Зимой, конечно, можно было поспать подольше, но летом, когда каждый день год кормит…

– Они ждали, ждали, наконец к ним вышла синьора, обругала их, назвала бездельниками и велела идти на виноградник и делать, что положено.

Мне очень захотелось закатить глаза, но я сдержалась. Синьор Портэлл всегда сам обходил виноградник и назначал работникам задания.

– Мужчины ушли, – продолжила Селия таким тоном, каким рассказывают хорошую шутку, – и легли спать в тени. А когда синьора их обнаружила и начала вопить, заявили, что, по их мнению, на винограднике сегодня ничего делать не нужно!

Я буквально схватилась за голову:

– И что, синьор Рокуэлл ничего не сделал?

– Он вышел из комнаты только к обеду, – фыркнула служанка, – весь такой нарядный, надушенный, словно не на виноградник собрался, а на прием к самому королю!

Я призадумалась. В прошлый свой приезд Прима была одета прилично, но без роскоши. Дядюшка отдал ей целую повозку вина, неужели денег от его продажи хватило на такую дорогую одежду? И кажется не только на одежду! Синьор Рокуэлл очень изменился!

– К этому времени уже и на стол накрыли, – продолжала болтать Селия, – он сразу сел обедать и так брезгливо на все смотрел. А вы же знаете, синьорина, в начале лета стол скромный накрывают. Солонины уже нет, свежее мясо не колют, разве что курицу к празднику на бульон зарубить, так и то старую какую, не несушку! А тут синьора Марта расстаралась: и рыбу свежую раздобыла, и лепешки с сыром напекла, и зелень всякую подала и масло! А синьор этак поковырялся в тарелке, велел вина подать, да окорок копченый, который к празднику приготовлен был.

Я только покачала головой, сдерживая слова, рвущиеся с языка. Ох, и хозяин появился у старого шато!

– Ну вот, пока этот синьор с синьорой про вино ругался, ключи-то от погребов она все себе забрала, мне Марта корзинку и сунула и велела к вам сбегать! – закончила свой рассказ служанка, а мы с Диего как раз доели последние крошки.

– Спасибо тебе, Селия, – искренне сказала я, – забирай корзинку и беги, пока тебя не хватились! Передай Марте и синьоре Барнс, что у меня все хорошо!

Девушка убежала, а я осталась с вопросом – куда девать Диего? Жить со мной в однокомнатном домике парнишка явно не мог. Пока я обдумывала ситуацию, мы с ним закончили посадки, щедро все полили, и он сказал:

– Синьорина, пойду я обратно в шато. Если и правда прогонят, в деревню вернусь и буду к вам приходить помогать, а если не прогонят, все равно буду помогать.

– Спасибо, Диего! – улыбнулась я парню и помахала рукой от двери.

Он ушел, и мне снова стало одиноко. Сердце сжалось, к глазам подступили слезы… Чтобы не впадать в отчаяние, я решила заглянуть в сундук, который стоял возле кровати.

Открыла его, скользя взглядом по каким-то сверткам, и внезапно увидела кое-что знакомое! Скрипка! Укутанная в тонкий шелк, сверкающая лаком, она лежала поверх всего остального. Рядом виднелся футляр, а внутри нашелся смычок, пучок отмытого и вычесанного конского волоса, а еще довольно толстая тетрадь. Я открыла ее, и слезы снова вскипели на глазах: ноты! Непривычные мне – вместо точек квадратики, и нет пяти линеек скрипичного ключа, но я могу их прочесть! И записка от дядюшки Одэлиса: «Подарок моей ученице на день рождения»!