непьющего напитка под названием Glucola, который содержит семьдесят пять граммов чистой глюкозы, или примерно в два раза больше сахара, чем в обычной кока-коле. Затем мы измеряем уровень глюкозы и инсулина в крови пациента каждые тридцать минут в течение следующих двух часов. Как правило, уровень глюкозы в крови повышается, затем следует пик инсулина, но затем глюкоза неуклонно снижается, поскольку инсулин выполняет свою работу и выводит ее из кровообращения.

На первый взгляд, все в порядке: инсулин выполнил свою работу и взял глюкозу под контроль. Но у человека на ранних стадиях инсулинорезистентности инсулин очень сильно повышается в первые тридцать минут, а затем остается повышенным или даже продолжает расти в течение следующего часа. Этот постпрандиальный всплеск инсулина - один из самых серьезных ранних признаков того, что не все в порядке.

Джеральд Ривен, скончавшийся в 2018 году в возрасте восьмидесяти девяти лет, был бы с этим согласен. Ему пришлось десятилетиями бороться за то, чтобы инсулинорезистентность была признана основной причиной диабета второго типа - идея, которая сегодня уже общепризнанна. Однако диабет - это лишь одна из опасностей: Исследования показали, что инсулинорезистентность сама по себе связана с огромным увеличением риска развития рака (до двенадцати раз), болезни Альцгеймера (в пять раз) и смерти от сердечно-сосудистых заболеваний (почти в шесть раз) - все это подчеркивает, почему устранение, а в идеале и предотвращение метаболической дисфункции является краеугольным камнем моего подхода к долголетию.

По крайней мере, кажется правдоподобным, что у моего пациента с жирной печенью в какой-то момент, задолго до операции, развилось повышенное содержание инсулина. Но также крайне маловероятно, что "Медицина 2.0" даже рассмотрела бы возможность его лечения, что не может не поражать воображение. Если бы любой другой гормон вышел из равновесия подобным образом, например, гормон щитовидной железы или даже кортизол, врачи приняли бы оперативные меры, чтобы исправить ситуацию. Последний может быть симптомом болезни Кушинга, а первый - возможным признаком болезни Грейвса или другой формы гипертиреоза. Оба эти эндокринные (читай: гормональные) заболевания требуют лечения сразу же, как только они были диагностированы. Ничего не делать - значит проявить халатность. Но с гиперинсулинемией мы почему-то ждем и ничего не делаем. Только когда диагностирован диабет 2-го типа, мы принимаем какие-то серьезные меры. Это все равно что ждать, пока болезнь Грейвса вызовет экзофтальм - характерное выпячивание глазных яблок у людей с нелеченым гипертиреозом, - прежде чем приступать к лечению.

То, что мы не относимся к гиперинсулинемии как к полноценному эндокринному заболеванию, - это уже из ряда вон выходящее явление. Я бы утверждал, что это может оказать большее влияние на здоровье и долголетие человека, чем любая другая цель терапии. В следующих трех главах мы рассмотрим три других основных заболевания старения - сердечно-сосудистые, онкологические и нейродегенеративные - все они в той или иной мере подпитываются метаболической дисфункцией. Надеюсь, вам, как и мне, станет ясно, что первый логичный шаг в нашем стремлении отсрочить смерть - это наведение порядка в метаболическом мире.

Хорошая новость заключается в том, что мы обладаем огромной властью над этим. Изменив свои физические нагрузки, режим питания и сна (см. часть III), мы можем полностью изменить ситуацию в свою пользу. Плохая новость заключается в том, что все это требует усилий, чтобы вырваться из современной среды, которая по умолчанию сговорилась против наших древних (и ранее полезных) жирозапасающих генов, перекармливая, недокармливая и недосыпая нас всех.

 

ГЛАВА 7. Бегущая строка

Противостояние и профилактика сердечно-сосудистых заболеваний, самых смертоносных убийц на планете

В действиях есть определенный риск, он есть всегда. Но гораздо больше риска в бездействии.

-Гарри С. Трумэн

 

Одна из отрицательных сторон моей профессии заключается в том, что слишком много знаний может стать своего рода проклятием. Когда я вернулся к медицинской практике после перерыва в деловой жизни, меня осенило, что я уже знаю, как умру: похоже, мне суждено умереть от болезни сердца.

Интересно, почему я так долго не мог понять намека? Когда мне было пять лет, старший брат моего отца Фрэнсис - его любимый из восьми братьев и сестер - умер от внезапного сердечного приступа в возрасте сорока шести лет. Когда через два дня родился мой родной брат Пол, убитый горем отец выбрал Фрэнсиса в качестве его второго имени. Так же как в семьях встречаются определенные имена, в моей, похоже, была склонность к ранним сердечно-сосудистым заболеваниям. Другой дядя перенес смертельный сердечный приступ в сорок два года, а третий дожил до шестидесяти девяти лет, прежде чем его сердце убило его, что, возможно, более типично, но все равно слишком рано.

Моему отцу повезло, потому что он дожил до зрелого возраста - восьмидесяти пяти лет (пока). Но даже у него есть стент в одной из коронарных артерий - сувенир, оставшийся после незначительного события, произошедшего с ним в середине шестидесятых. Однажды на известняковом карьере, где он работал, он почувствовал боль в груди и попал в отделение скорой помощи, где было установлено, что у него недавно случился инфаркт. Стент - небольшая втулка из металлической проволоки - был установлен примерно через год. Я не уверен, что стент помог - на момент установки у него не было никаких симптомов, - но, возможно, он достаточно напугал его, чтобы он стал более усердно принимать лекарства и соблюдать диету.

Несмотря на то что у меня отличный холестериновый профиль, я разумно питаюсь, никогда не курю, у меня нормальное кровяное давление и я редко употребляю алкоголь, я все равно в группе риска. Я чувствую себя как в ловушке из анекдота Чарли Мангера о парне, который хочет знать, где он умрет, чтобы никогда туда не попасть. К сожалению, слишком часто болезни сердца сами находят вас.

Когда я учился в медицинской школе, мой преподаватель патологии на первом курсе любил задавать вопрос с подвохом: Какова самая распространенная "презентация" (или симптом) болезни сердца? Самыми распространенными ответами были не боль в груди, не боль в левой руке и не одышка, а внезапная смерть. Вы знаете, что у пациента болезнь сердца, потому что он только что умер от нее. Вот почему, утверждал он, единственные врачи, которые по-настоящему понимают сердечно-сосудистые заболевания, - это патологоанатомы. Его точка зрения: к тому времени, когда патологоанатом увидит ткань вашей артерии, вы уже будете мертвы.

Хотя смертность от первых, внезапных сердечных приступов значительно снизилась благодаря совершенствованию базовых средств жизнеобеспечения сердца и своевременным вмешательствам, таким как катетеризация сердца и препараты