Ворон кивнул.

Значит, нужно дать ему доступ к справочникам, и пусть сопоставляет по картинкам и описанию знакомые ему металлы, травы и минералы.

Пока ворон любопытным птичьим глазом смотрел по сторонам, я прикрыл глаза, коснулся ментальной связи между нами и принялся отправлять по ней своеобразные «базы данных», которые на ходу формировал из своей памяти. Это похоже на изрядно урезанный процесс создания доппеля, только тут я делился не всем, а знанием языка, умением обращаться с гаджетами и частью нашей культуры. Хотел было поместить в него всю информацию по всевозможным известным мне чертежам, рецептам, правилам обращения с ингредиентами, но не вышло — как раз на информации о культуре у меня буквально раскалывалась голова. Хотелось сжать голову руками, завалиться на пол и кататься по коврику, тихонько подвывая — тело не привыкло, что в его мозгах копаются и ворошат воспоминания. Хорошо, что не отключился, и кровь носом не пошла. Надо тренироваться, укреплять себя.

— Разбирайся, — протянул я кенку планшет. — Как освоишь воспоминания, ищи в открытом доступе все производственные процессы и вникай в них. Можешь смотреть в ускоренной перемотке. В общем, совершенствуйся. Я предупрежу, чтобы сюда никто не заходил, но на всякий случай запрись и вставь изнутри ключ. Если все-таки кто-то попытается зайти — исчезай. Я почувствую, если ты пропадешь, разберусь и призову тебя снова.

Кенку кивнул, перехватил планшет и сразу зашел на местный видеохостинг, аккуратно касаясь экрана подушечками лап.

А я домой — там меня ждут две таблетки цитрамона, стакан воды и, возможно, коленки Кристины, на которые можно положить разрывающуюся голову.

* * *

За длинным столом сидели трое — серьезный мужчина с пышной шевелюрой, клерк и молодая девушка в очках.

— Это необычно, — пробормотала девушка, разглядывая контракт.

— Обычная осторожность, чтобы ты не распространялась о родовых тайнах, если случайно их узнаешь, — спокойно произнес Савелий Айдарович. — За нестандартность контракта я включил надбавку в двадцать процентов.

— Раз так, то я согласна! — кивнула девушка и подписала контракт. Похожий на клерка маг зафиксировал клятву девушки, в которой она обещала не выносить тайны рода за пределы поместья — теперь она не сможет никаким образом рассказать о том, что увидит в этом особняке. Магия попросту не даст словам проявиться или прозвучать.

— Отлично, — кивнул глава рода Алмазовых. — Мастер, вы можете быть свободны. А вас я провожу к вашим ученикам.

В помещении было темно. Девушка замерла на пороге, пытаясь разглядеть комнату.

А потом силуэт рядом с дверью щелкнул выключателем, и в помещении загорелись яркие лампы.

Теперь репетитор видела сразу всю комнату, и чем больше видела, тем сильнее отвисала ее челюсть. В паре шагов от нее стояло существо с головой вороны, положив лапу на выключатель. За столом сидел другой уродец, и когтями царапал стол. А вот там, дальше — еще одно существо… И еще…

— Пр-ривет! — Гаркнул ворон, успевший выучить пару слов, и девушка упала в обморок.

Глава 10

С Кристиной все-таки нашли общий язык. Сперва — смотрели на звезды с крыши, потом под предлогом того, что на улице довольно прохладно, перешли ко мне в комнату, прихватив с кухни бутылочку вина. Включили романтический фильм, и все закончилось очень даже неплохо.

Проснулся за полчаса до будильника. Кристина ушла, когда я уснул.

Чувствую себя отлично — организм приспосабливается. Остаток времени решаю не пролёживать: погружаюсь в подсознание, оказываясь в вондере. Лучше слить энергию на полезные дела, заодно и собраться с мыслями.

Первым делом осматриваю кабинет с управляющим кристаллом. Кристалл радует глаз — трещины окончательно исчезли, и когда я касаюсь его ладонью, мой мозг будто бы подключается к огромному архиву из обеих моих жизней. Я могу вспомнить любое событие, просмотреть каждый день своей жизни.

Или не каждый?

Сейчас, когда кристалл окончательно восстановился, я вижу, что мои «архивы» зияют множеством пробелов. Кажется, как минимум десятая часть моих воспоминаний исчезла во время переселения.

Это плохо. Восстановить я их не смогу, так что придется смириться с потерей.

В углу лежит неразобранная гора бумаг — важные события из шкафов, которые я решил продублировать еще и в бумажном виде. Ускоряю время во внутреннем мире и начинаю быстро перебирать и сортировать их. Информация о кладах, о ритуалистике, о людях и событиях. Бумаги разлетаются по шкафам, и одновременно с этим информационные образы улетают в кристалл. Разобрав гору бумаги, восстанавливаю примерно один процент от утерянных воспоминаний. Увы, но часть бумаг необратимо повреждена — разорвана в клочки, залита водой или пожжена в пепел. Разумеется, пожара в кабинете не было, но подсознание само подбирает подходящие образы.

Закончил с бумагами как раз к моменту, как зазвонил будильник. В реальном мире прошло полчаса, а в моем внутреннем — целых пятнадцать часов.

Когда с делами было покончено, вышел из подсознания и потянулся. Разбор «информационной кучи» дал результаты — в памяти моментально всплывало любое воспоминание из кристалла, стоило только пожелать этого. Очень удобно. Вся моя память — как на ладони, могу погрузиться в любую минуту своей жизни, либо достать кадр с рецептом зелья из прочитанных книг и «подвесить» в полупрозрачном окне, чтобы сверяться с ним, не выходя из реального мира.

Завтрак и поездка до Академии проходит спокойно. В дверях Академии сталкиваюсь с Стахамовым: привычно киваю, с чуть легким опозданием — кивает он.

Сегодня мы пришли в аудиторию первыми — помещение пустовало. Ничего, значит можно немного помедитировать и снова слить ману на внутренний мир. Трачу энергию, чтобы ускорить куклу-ремонтника, а потом в аудиторию начинают приходить люди, и мне приходится отвлечься, чтобы уделить внимание своей группе.

Вот с улыбкой переглядываются Липов и Фальберг. А когда в аудиторию заходит Лиза Богач, ей улыбается Елисеева. Оцениваю и запоминаю все переглядывания, перешептывания, улыбки и прочее. Если не упускать эти моменты, очень просто заметить, кто кому друг, кто кому нравится, где видна злость или зависть. Конечно, такое нельзя сказать про каждого, вот только в нашей группе почти никто еще не научился контролировать себя, удерживая постоянный покерфейс. Гормоны шалят, эмоции играют.

Первая пара удивляет. Вместо пухленького преподавателя литературы в аудиторию заходит поджарая женщина лет тридцати пяти. Коротковолосая преподаватель одета в черные джинсы, черный же пуловер и белые кроссовки.