ними по-хорошему, а если заупрямятся, то пусть пеняют на себя. Нынешняя Венгрия будет снесена до основания, а потом воссоздана заново уже на другой основе. При этом включать мадьярскую нацию в состав Российской империи я считаю ненужным и прямо вредным, поэтому в дальнейшем править венграми, скорее всего, будет ваша дочь София-младшая, но это еще не точно. На Балканах сербскими должны стать все без исключения земли, населенные этим народом, неважно, входят ли они сейчас в состав Боснии Хорватии или даже Венгрии. И также хорватские земли Боснии и Герцеговины должны быть присоединены к территории Хорватии, чтобы на Балканах больше не осталось разделенных народов. Империя Габсбургов просуществует ровно до момента вашей смерти, после чего королевством Богемия будет править один ваш сын, королевством хорватов и словенцев - другой сын. При этом Австрия, раз уж Франц-Иосиф лишил ваших детей права наследовать ее престол, после вашей смерти мирным путем отойдет во владения кайзера Вильгельма и его наследников, тем более что таково желание подавляющей части австрийских немцев. Если же хорваты и богемцы попытаются сбежать от вас немедленно, то мы все выкажем им свое общее неудовольствие, так, чтобы никому не показалось мало. Трехсторонний мирный договор между Россией, Сербией и Австрией мы подпишем позже, когда сюда прибудет король Петр, а пока Николаю Александровичу и вам необходимо под мои гарантии заключить устное соглашение о прекращении огня.

- Да, - подтвердил император Николай, - на этих условиях мы согласны прекратить нашу вражду с австрийским государством и заключить мир. Решение за вами, Франц.

- Соглашайтесь, Франц, - хмыкнул довольный кайзер, - или будет еще хуже...

Австрийский император вздохнул и с горечью сказал:

- Условия, конечно, тяжелейшие, не в пример хуже тех, что были после поражения Австрии в битве при Садовой, и в то же время значительно лучше тех, что могли образоваться после полного разгрома австрийской армии. Так что я тоже согласен, особенно если вы, герр Сергий, поможете мне вразумить буйных придурков в Вене и Праге.

- Можете не сомневаться, - сказал я, - помогу чем смогу, за исключением бомбежек этих городов с воздуха. А теперь, если мы обо всем договорились, господа монархи, то можно расходиться, отдавать в войска приказы о прекращении огня.

- Герр Сергий, а что мы будем делать с британцами, которые воспылали вдруг мирными намерениями и ломятся на переговоры, как голодные к обеденному столу? - спросил меня кайзер Вильгельм.

- На эту тему у нас должна быть отдельная трехсторонняя встреча в моем присутствии между вами, Николаем Александровичем и британским королем Георгом, - ответил я. - И, кстати, поскольку вы теперь желанный гость в моих владениях, то я приглашаю вас, как только закончится вся эта суета с заключением окончательного мира между Россией и Германией, посетить Тридесятое царство с оздоровительными целями. Моя приемная дочь Лилия осмотрит ваше Величество и пропишет необходимое лечение - и для вашей руки, и для общего улучшения состояния организма.

На этой оптимистической ноте саммит на высшем уровне действительно был закончен. Теперь предстояло отдельно разговаривать по сербскому вопросу и отдельно по британскому.

Семьсот пятидесятый день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Мудрости.

Мари Бонапарт, по мужу принцесса Греческая и Датская

Когда Анна говорила мне о «купании в фонтане», я даже приблизительно не могла предположить, что это значит на самом деле. И вот теперь я, все еще совершенно пьяная от упоительных ощущений, вспоминаю, о том, как это было - и сладостная дрожь бежит по моему телу. Ах этот Фонтан! Если бы было можно, я каждый день купалась бы в нем, и напрочь бы забыла о мужчинах. Этот Фонтан - самое прекрасное, что со мной было... И теперь меня очень печалит, что едва ли мне позволят погружаться в него так часто, как мне бы хотелось.

Стоит закрыть глаза - и мне представляется искрящаяся вода, ласкающая, щекочущая мое тело, так чудесно расслабляющая, что все беспокойные мысли тут же улетают из головы. Какая-то мягкая сила держит меня, слегка покачивая, я слышу какой-то вкрадчивый неразборчивый шепот, вызывающий во мне огонь желания. Этот огонь распаляется все больше, и все внутри меня уже жаждет чего-то неведомого, сладостного, которое, я знаю, непременно будет. При этом я не управляю своим телом: та мягкая сила уверенно руководит им. Все это похоже на то, как если бы мужчина ласкал меня - но при этом одновременно все тело, до кончиков пальцев... Вода окружает меня со всех сторон, и только голова моя находится над ее поверхностью, поддерживаемая неведомым духом. Это дивное невидимое существо играет моими распущенными волосами, всплески воды на мое лицо похожи на поцелуи. При этом я очень хорошо ощущаю жадную страсть этого существа... Я слышу его восхищенные вздохи... Это Мужчина; который меня вожделеет - как удивительно! Он бесплотен, и то же время его мужская сущность видится мне отчетливо: он уверен в себе, полон мощи и готовности утолить мою страсть. И все вокруг представляет из себя квинтэссенцию эротизма: вкрадчивые звуки, ласкающие прикосновения воды, эти разноцветные искры, что играют в чаше фонтана, вспыхивая и угасая... А вокруг - тьма и тишина, словно во всем этом странном мире нет больше ничего, кроме меня и Фонтана. Таинство... Волшебство... И у меня замирает дух от радости и предвкушения того, о чем я всегда мечтала. Пусть это будет хотя бы один раз - но я ЭТО испытаю - причем с Мужчиной, и неважно, что это даже не человек из плоти и крови. Главное - не наедине с собой. Главное, что кто-то постарается для меня так, что я улечу к сияющим высям, которые так давно мне грезились. И это будут совсем не однообразные телодвижения. О, это будет невозможное чудо! Когда все тело мое звучит мелодией наслаждения, находясь в полной власти таинственного любовника.

А он, этот любовник (который есть сам этот Фонтан), прекрасно чувствует мое тело, словно виртуозный музыкант - свой инструмент. Он нежен со мной, но и по-мужски решителен. И вот уже дивное ощущение накрывает меня: не только я нахожусь внутри него, но и он внутри меня... Плавные и мощные толчки уносят меня все выше и выше к ТОМУ САМОМУ, и у меня захватывает дух, и из груди вырываются стоны - впервые неподдельные, потому что удовольствие мое не затухает, как это бывало обычно, а, наоборот, неудержимо движется к кульминации. Причем удовольствие это зарождается не