Шрифт:
Закладка:
— Ну, пожалуй, я забыл упомянуть одну деталь. Она временно живёт со мной.
У Райдера отвисает челюсть. Аксель выпучивает глаза. Вигго и Оливер тупо хлопают глазами от шока. А потом все четверо взрываются советами, лихорадочно перекрикивая друг друга. Я открываю заметки на телефоне. Заставляю их говорить по очереди. Разнимаю ещё шесть разных ссор, когда они не соглашаются относительно тактики.
Как и предсказал Аксель, совещание получается каким угодно, но не кратким. К тому времени, когда я записываю десятый совет Акселя, соотнося его с несколько противоречивым советом Райдера, звук подъезжающей к дому машины заставляет всех нас застыть.
— Пресвятая ежевика! — шиплю я.
Оливер хрюкает.
— Ты только что…
— Это она!
Я захлопываю ноутбук с Райдером и Акселем. Оливер и Вигго вскакивают, неловко столкнувшись в попытке смыться со своих стульев. Они налетают друг на друга, скатываются по ступеням на песок и бегут вдоль стены дома как раз в тот момент, как Фрэнки заходит на кухню. Её взгляд скользит к террасе и подмечает гигантскую гору еды на столе, оставленную моими братьями. Она приподнимает бровь, но я не успеваю даже помахать ей, как она скрывается из виду.
Я смотрю ей вслед, как огорошенный идиот, слыша в голове все советы своих братьев, их голоса воюют и спорят, что мне делать дальше. Нутро скручивает тревогой и волнением. Что мне делать? Какой шаг будет правильным?
Фрэнки открывает раздвижную дверь, и выскакивает Пацца, сразу несущаяся к берегу. Фрэнки улыбается мне, и её лицо озарено светом звёзд.
Голоса моих братьев стихают. Нас окружает океанский бриз. И ответ кристально ясен.
— Как насчёт прогулки под луной, Франческа?
Её улыбка становится шире, и она берёт меня под руку, не говоря ни слова. Но мне и не нужен другой ответ.
Глава 12. Рен
Плейлист: Jake Shimabukuro — Hallelujah
— Я видела перед домом Субару, — Фрэнки мотает головой в сторону дома, но не сводит глаз с Паццы, носящейся по песку. — Машина соседей?
Я бросаю мячик Пацце, затем поворачиваюсь и смотрю на Фрэнки.
Такая красивая. Без макияжа, волосы после бассейна собраны в гладкий пучок, мягкие губы то и дело прикушены между зубами, тёмные ресницы медленно моргают.
Она наклоняется поближе и понижает голос.
— Может, это машина твоей загадочной дамы сердца. Она наконец-то образумилась и нанесла визит.
Я понимаю, что она по большей части шутит. Она бы не гуляла со мной по песку, если бы правда думала, что в доме меня кто-то ждёт. Но так сложно знать, что сказать, когда Фрэнки заводит разговор о себе, не зная, что я всегда думаю и говорю именно о ней.
Порыв ветра проносится между нами и бросает тёмную ленту волос на её лицо. Я аккуратно провожу пальцем по её скуле и убираю эту прядь цвета эспрессо за её ухо. Мне не стоит этого делать, но я не могу сдержаться. Она почти неуловимо подаётся навстречу моему прикосновению. Я позволяю пальцами дотронуться до раковины её уха — практически невесомое касание, не ощутимее ветерка на её шее — а потом опускаю руку.
— Это были мои братья, — хрипло выдавливаю я.
Она хмурится.
— Твои братья? Где они?
— Уехали. Прямо перед твоим приходом. Поверь мне, ты не готова знакомиться с ними. Только не с щенками. Ты видела погром, который они оставили на столе.
Её тихий смех и улыбка ударяют меня подобно двойной волне, к которой я не был готов. Я по пальцам одной руки могу пересчитать разы, когда мне удалось рассмешить Фрэнки. Это ощущается как подарок.
— Ты сказала своей семье про поступление? — я подхватываю мячик Паццы, делаю обманный манёвр, затем кидаю его по дуге.
— Сказала. Позвонила перед водной аэробикой и всё рассказала. Они порадовались за меня, — Фрэнки прочищает горло. — О, и у меня было голосовое от арендодателя. Он сказал, что до сих пор чинит урон, нанесённый на кухне и в моей комнате, но скоро всё будет готово. Наверное, я сумею переехать на следующей неделе после игр в Миннесоте.
— Ну… это хорошо.
«Просто гений красноречия, Бергман».
Я представляю собой нервное месиво. Я столько всего хочу ей сказать, но всё это отказывается выходить из моего мозга внятными формулировками. Я хочу попросить её остаться, даже если вернуться в бунгало будет безопасно. Я хочу признаться, что схожу по ней с ума. Я хочу спросить, сходит ли она с ума по мне ну хоть немножечко.
Но единственное, в чём сегодня согласились все пять братьев Бергманов — это то, что мне стоит повременить с признанием.
А вот когда признаваться, тут среди моих братьев не было единства. Аксель и Оливер сказали ждать, когда она уволится; Райдер и Вигго проголосовали за то, что не надо ждать так долго. Можно подождать, пока она не съедет к себе, потому что если она не разделяет мои чувства, так ей не придётся торчать у меня дома.
Всего лишь придётся работать со мной.
Фрэнки пристально смотрит на меня. Я заметил, что иногда она делает так — не просто смотрит, а как будто пытается заглянуть внутрь меня.
— Всё в порядке? — спрашивает она.
Я опешиваю.
— Что ты имеешь в виду?
— Я подумала, может, ты злишься. Твой ответ был таким кратким. И обычно для меня это читается как злость.
— Фрэнки, нет, — мне приходится сдержаться, чтобы не обнять её. Я хочу целовать её в лоб и умолять сказать, почему она решила, будто я злюсь, хотя на деле всё далеко не так. — Почему ты так подумала?
Её взгляд дрейфует к волнам, разбивающимся о берег.
— Мне непросто читать людей. Обычно я не могу по лицу понять, что чувствует человек, пока не узнаю его или её очень хорошо. Мне нужно много времени на изучение выражений чьего-либо лица, — она поворачивается и снова пристально смотрит на меня, серьёзно хмуря лоб. — Это потому что я аутист.
Весь воздух вырывается из моих лёгких. У Фрэнки расстройство аутического спектра.
Боже, вот это я тупил. Я знаю, что аутизм проявляется у каждого по-своему, одновременно прячась и выскальзывая наружу. Моя младшая сестра Зигги, с которой я очень близок, получила диагноз «аутизм» год назад. Акселю диагноз не ставили, но после того, как диагностировали Зигги, я всё чаще удивляюсь, почему этого не случилось. Короче говоря, я хорошо знаком с аутизмом, видя его в близких людях. Так почему я не узнал его в Фрэнки?
Шагнув поближе, я робко переплетаю
