— Что такого важного в этом деле? — сказал я покорно.

— Кто — то намерен положить конец этой долгой ночи, — сказал Жюльен Адвент. Чтобы, наконец, взошло солнце и принесло рассвет на Тёмную Сторону. Чтобы положить конец самой долгой ночи, которую когда-либо знал этот Мир, и навсегда уничтожить Тёмную Сторону.

Я медленно кивнул. После всех намёков и предупреждений, которые я получил этим вечером, я не был удивлён. Я никогда не думал, что это произойдёт при моей жизни и я услышу это наяву.

После всех войн, через которые я прошёл, защищая Тёмную Сторону, я думал, что мы заслужили небольшую передышку в качестве компенсации. И я невольно вспомнил предостерегающую фразу, с которой уже дважды сталкивалась этим вечером: “Пусть Светит Солнце”…

— У кого, чёрт возьми, хватит на это сил? — спросил я.

И, к моему удивлению, Жюльен отвёл взгляд, избегая вопроса. Как будто он знал ответ, знал даже имя, но не хотел его произносить. И это было совсем не похоже на Жюльена Адвента.

— Ты должен взяться за это дело, Джон, — сказал он наконец. Другие представители Властей расходятся во мнениях относительно того, стоит ли оставлять тебя в качестве Уокера после этой неудачной истории с Королём Кожи.

Он погиб у тебя на глазах. Да, вы схватили его убийцу, но не уберегли его от смерти. Некоторые из них обеспокоены — не намеренно ли вы позволили ему умереть, чтобы Власти никогда не стали вашими будущими Врагами. И да, конечно, мы знали…

— Если Власти обсуждают моё будущее в качестве Уокера, почему ты не защищаешь меня?

— Потому что я уже проголосовал за тебя. Это важнее. Но я должен спросить. Ты позволил ему умереть, Джон?

— Нет, — твёрдо сказал я. Я не настолько хитрый.

— Это правда, — сказал он. Но я чувствовал себя обязанным спросить. А теперь ответь на вопрос. Ты возьмёшься за это дело?

— Конечно, — сказал я. Как Уокер я серьёзно отношусь к своим обязанностям. С чего мы начнём?

— С места преступления. Гриль-Бара “Ястребиный Ветер” больше нет. Исчез.

Я долго смотрел на него. Этот вечер оказался чертовски подходящим для сюрпризов.

— Что значит — исчез? Как может исчезнуть призрачное здание? Ты имеешь в виду, — Уничтожили? Похитили? Экзорцизм?

— Неизвестно, — ответил Жюльен. Там, где он был раньше, в земле зияет громадная дыра, и нигде нет и следа Гриль-Бара. Или, если уж на то пошло, нет и тех значимых людей, которые были внутри него на момент исчезновения.

— Ага, — сказал я. Загадка… Но как исчезновение Гриль-Бара связано с этой угрозой вызвать рассвет на Тёмной Стороне?

— Пойдём со мной и выясним, — сказал Жюльен Адвент поднимаясь на ноги и накидывая плащ. Мы будем работать над этим делом вместе.

Я не спеша поднялся на ноги, чтобы показать, что не собираюсь торопиться.

— Это должен был быть мой мальчишник. Моя последняя ночь свободы.

— Если мы не положим этому конец, то, это может стать последней ночью свободы для каждого, — сказал Жюльен.

— Почему за тобой всегда остается последнее слово?

— Потому что я редактор, — сказал Жюльен.

— Пошли, — сказал я.

Все остальные не могли поверить, что я покидаю свой мальчишник, чтобы отправиться на работу. Но втайне я был рад уйти пораньше, прежде чем это неизбежно выродится в — сюрприз — стриптизёрш, караоке, игры в выпивку и массовую рвоту.

Но смогу ли я раскрыть такое важное дело за одну ночь и успеть на свою свадьбу завтра, вовремя?

Мне лучше успеть, иначе Сьюзи убьёт меня. Я подумывал о том, чтобы позвать её, но рядом со мной уже был Великий Викторианский Авантюрист, и кроме того… наверное, лучше её не беспокоить. Я посмотрел на Жюльена, когда мы направились к лестнице.

— Что бы ни случилось, если тебе дорога твоя жизнь, доставь меня в церковь вовремя.

ПЯТЬ

Уокер Среди Призраков

Я вывел Жюльена Адвента через заднюю дверь в переулок. Шум моего продолжающегося мальчишника резко оборвался, когда я плотно затворил за нами дверь.

Ноздри Жюльена резко раздулись, когда уникальная атмосфера переулка дошла до его сознания. Он огляделся и, не говоря ни слова, ясно дал понять, что не впечатлён.

Он был прав. Тускло освещённый переулок простирался перед нами, наполовину заполненный мусором и теми, кто им питался. Что-то оставило толстый, склизкий след на брусчатке, на полпути к соседней стене.

А небольшая горка из отрубленных — сморщенных голов, увитых плющом и омелой, наводила на мысль, что Младшие Сёстры Непорочной Цепной-пилы в этом году снова начали отмечать Рождество раньше времени.

В переулке не было ничего, что вы хотели бы видеть, и тем более находиться здесь. Жюльен бросил на меня очень холодный взгляд.

— Что именно мы здесь делаем, Джон? Я знал Викторианских обитателей трущоб, которые смотрели бы свысока на такое место, как это.

— Извини, — сказал я. Я бы вызвал дератизаторов, но мы всё ещё не выяснили, что случилось с последней командой, которую они послали. Мы здесь, потому что я не могу использовать свой Портативный Временной сдвиг внутри “Странных Парней”.

Алекс вбухал кучу денег в самые современные защитные барьеры, специально для того, чтобы никто не мог заглянуть туда, когда им вздумается.

В какой-то момент дело дошло до того, что он открывал огонь по любому, кто телепортировался без предупреждения, или даже по людям, которых он раньше не замечал. Так что у Алекса есть свои щиты — барьеры, и я стараюсь проявлять в таких вопросах понимание — тогда, когда это возможно.

— У Алекса настолько мощные щиты, чтобы не пропустить тебя? — сказал Жюльен. Я и не думал, что это возможно.

— Вот уж нет, — сказал я. Эти карманные часы могли бы пробить щиты Алекса, как пуля пробивает бумажный пакет. Но я не хочу, чтобы он знал об этом.

— Отчасти потому, что я не хочу, чтобы он расстраивался, а отчасти потому, что однажды мне, возможно, придётся внезапно применить неожиданную стратегию и проникнуть в его бар.

— Типичный Уокер, — сказал Жюльен, улыбаясь. Ты прекрасно впишешься в эти дела.

А потом он замер и скорчил короткую гримасу.

— Что-то большое и пушистое только что пробежало по моим ботинкам, и я очень надеюсь, что это была обычная, но чрезвычайно упитанная… крыса.

— Не смотри вниз, — посоветовал я ему.

— Есть причина, по которой мы всё ещё стоим здесь? — уточнил Жюльен.

— Ты начал этот разговор, — сказал я.

А потом мы оба резко обернулись, когда в конце