– Как я понял, это означает – выбора нет. В любом случае мне ничто не мешает вас выслушать.

– Вот и прекрасно. Разговор будет недолгим. Насколько я понимаю – вы подозревали, что в вашей больнице творится что-то неладное. Более того – по каким-то причинам умирают люди, которые не должны умереть. А некоторые выживают. Хотя не должны.

– Это был единичный случай, – неуверенно перебил я его.

– Да, один. И, безусловно, вы имели право списать его на чудеса в медицине. Которые действительно редко, но случаются. Просто случай с этим авиаконструктором не так прост, как вы думаете. Поверьте, мы этот случай проверили. А вот вы проверили людей только на букву «А». Точнее – одну страничку из буквы «А» А знаете, сколько букв в алфавите? И сколько могло быть подобных случаев? Смертей и исцелений? Даже если один случай на одну букву одной только странички. Уже тридцать три!

– У меня не было возможности. Файл заблокировали после того, как мне удалось извлечь кое-какую информацию.

Тьфу, какой же я дурак! Ядвига! Я не хотел упоминать ее имя. Я хотел уберечь ее. Но это же глупо! Папка у незнакомца. А так – все разложено по картинкам. И на одной из картинок – Яга… Мне стало за нее страшно.

– Я знаю. И, уж конечно, вас не виню. Вы как честный человек попытались разобраться в этой темной истории. Поэтому я вам доверяю. Хотя вы и остановились на полпути. Нет, даже в начале пути. Но ведь в любом случае уже встали на этот путь!

– Крестики – нолики – плюсики?

– Вот видите, вы сообразили и без меня.

– Почти. Крестики – умирают, должны умереть, даже если в принципе ничего серьезного со здоровьем. Плюсики – должны выжить, даже если все слишком серьезно. А нолики?

– А у ноликов все по-честному. Если больны – их лечат.

– Это такое своеобразное досье? На каждого? – Я поежился. – На каждого, начиная с буквы «А»? И подобное – в каждой больнице?

– Я ничего больше не могу вам объяснить. Это вы, скорее, объясните нам и поможете. И чем скорее – тем лучше.

Странно, но он ни разу не упомянул в этой истории имя Ядвиги. Почему? Хорошо это или плохо? Я не знал. И поежился.

– Вы сегодня должны пойти на эту встречу.

– Это обязательно?

– А вы как думаете? Если вы изначально пошли на риск, то обратной дороги нет. К тому же я действительно считаю вас порядочным человеком. И думаю, вы сами бы хотели узнать правду… Или вы хотели, чтобы и дальше умирали люди?

– Но ведь кто-то и выживает, хотя это и невероятно.

– Именно – невероятно. И мы должны узнать степень этой невероятности. И куда она ведет. Поэтому вы пойдете.

Я вздохнул и залпом выпил бокал минеральной воды.

– И что я должен буду сказать? Если меня, конечно, прежде не пристрелят. Или не бросят под машину. Или не отравят…

– Ну, зачем так мрачно. Ваша смерть для них тоже представляет некоторую опасность. Вдруг вы кому-то все рассказали? Нет, неосторожно. А это, поверьте, очень осторожные люди. Вам, скорее всего, предложат какую-то сделку. И вы согласитесь. Хотя…

– Хотя сделать это будет очень трудно. – Я помрачнел и постучал костяшками пальцев по столу. – Мне они уже не верят. Я вел себя как дурак. К тому же… Если к этому причастен Валька… Он меня знает. Знает, что я на подлые сделки не пойду. А Валька… О господи. Валька! Нет, он не мог, не мог… Или мог?.. Я уже ничего не знаю.

– Вот видите, все-таки логика есть и в этой безнадежной ситуации. Вы верили Вальке, а он смог. Почему бы и не наоборот? Он вас знал как честного человека. Но вдруг сможете и вы. Просто нужно быть очень, очень, очень осмотрительным. Нужно, и это главное – не переиграть. Но что мне вас учить? Вы понимаете. Это опасное дело. Вы будете отказываться от сделки. Но в конце концов испугаетесь. Плюс, запомните, это немаловажно, вас интересуют деньги. Придумайте что-нибудь. Но помните: по сути, вы – хороший человек, даже совестливый, не забывайте об этом. Здесь вы не должны играть. Здесь вы – какой есть. И в политику не вмешиваетесь, она вас попросту не интересует…

Он сделал секундную паузу и продолжил монолог.

– Но у любого, даже хорошего человека есть свои слабости. Учитывая, что все хорошие – со слабостями. Для вас это деньги. Вы вдруг физически ощутили, что такое деньги, много денег. Кстати, ведь так практически и было. Вы красочно описали эту главу в своем сочинении… Потом после смерти пациента у вас на мгновение проснулась совесть, даже не совесть, так, порыв отчаяния. Но теперь…Теперь, когда они вам предложат сделку, вы в первую очередь испугаетесь. А потом вновь вспомните, что такое материальные блага. К тому же, думаю, уже известно, как вы в свое время и с каким рвением обустраивали квартиру, покупали мебель. Возможно, вы теперь мечтаете о загородном доме. О хорошей машине. О красивой, но требовательной жене.

– В красивую, но требовательную жену они вряд ли поверят…

Я готов был некстати расхохотаться, вспомнив вдруг Аду. Сколько стоит ад, Ада? Сколько на Аду надо ада?

– Люди меняются. Изменились и вы. Особенно в таком тупиковом положении. Плюс страх, плюс деньги. Много денег. Торгуйтесь. Но не заноситесь. Всего в меру.

– Что они мне могут предложить? Вы можете предположить?

– Возможно. А возможно, и нет. Но вам лучше не предполагать. Так будет естественнее. Экспромт всегда выглядит натуральнее, нежели отрепетированная игра.

Незнакомец взглянул на часы.

– Ну вот. Вам пора. Пока доберетесь до окраины города…

Я поднялся вслед за ним. И невольно схватился за голову.

– Дима? – громко выкрикнул незнакомец.

Из-за стойки бара показалась прямая спина официанта Димы.

– Принеси аспирин моему приятелю.

Через минуту Дима протягивал мне стакан с растворенным аспирином. И я не удержался:

– А все-таки, Дима, ты мне подсыпал снотворное в вино, а?

Дима часто заморгал ресницами и с мольбой взглянул на незнакомца. Незнакомец улыбнулся своей широкой приятной улыбкой:

– Но ведь не яд.

– Да уж, яд, пожалуй, стоил бы дороже. К тому же я далеко не Моцарт. Да и Дима на Сальери не тянет.

Дима мгновенно исчез в подсобке. Похоже, к диалогу со мной он был не готов.

– А как мне потом с вами связаться?

– Мы сами свяжемся. И скорее, чем вы думаете. А сейчас… Я выйду первым, вы минут