— Не надо, — голос брата и его рука ложится на плечо принца. — Не иди туда!

Раад берется за нее, как когда-то, и с ужасом чувствует, что плоти нет, лишь кости…

А после вскрикивает и просыпается, тяжело дыша. "Что-то точно не так. Раньше кошмары о детстве меня никогда не мучили, сколько бы я не думал о нем, не размышлял", — задается вопросом, не понимая, что происходит. Почему именно сейчас, — "Не верю я в то, что это мое собственное подсознание такие жестокие шутки выкидывает. Нет. Скорее Александр неведомыми хитрыми путями нашел дорожку к моим страхам, старым и сильным". Ему стыдно, что за многие десятилетия после воцарения так и не избавился от них, оставшись там, где-то в глубине души, уязвимым.

— Отец, гость смешной.

Внезапно самая младшая дочь Арно забирается на л'Валда, словно по лесенке. Устраивается у него на груди и начинает дергать за волосы, обращая на себя еще больше внимания, хотя казалось бы что больше банально некуда. В очередной раз стукнув мужчину крошечным кулачком, заливается смехом.

— Вот негодница, — журит хозяин дома малышку, подхватывая ее под мышки и снимая с облюбованного живого возвышения. Ставит на пол, и через секунду Раад слышит, как девочка убегает, шлепая по холодному полу босыми ножками. Арно же тем временем подает руку гостю и помогает тем самым подняться. — Мать-прародительница ниспослала солнечное утро. Если повезет, сегодня можно будет еще больше рыбы наловить!

Раад же, потягиваясь и разминаясь после ночи на твердом полу, понимает, куда идет разговор. И, как бы ему не было уютно в этом домишке на границе стран, он не может остаться. Его дорога лежит дальше, через земли и деревушки. Нельзя останавливаться.

— Я буду молиться о вашем промысле, — наконец находит вариант вежливого отказа король. Так он точно не обидит гостеприимного работягу. Складывает руки в принятом жесте и продолжает, — да будет полно озеро рыбы, а степи живности.

Лицо Арно не отражает никаких эмоций. Будто их стерли заклинанием. Однако, он сдерживает себя и вежливо произносит принятый повсеместно на Материке ответ:

— И путь твой будет легок.

Завтрак, не смотря на подавленную атмосферу, проходит весело благодаря детям. Видимо, для этих маленьких сорванцов не существует ничего, что заставило бы их перестать смеяться, шутить и проказничать. Раад даже позволяет себе улыбнуться, когда один из мальчиков, заигравшись, переворачивает на себя миску с пресной кашей, за что сразу же получает тряпкой по спине от матери. "Но не для того, чтобы причинить боль, а для науки", — очередное доказательство того, что не все родители монстрами для своих детей являются. Он завидует тому, как растут отпрыски Арно. Пусть и не в богатстве, зато не искалеченные чужой злостью.

Мужчина заканчивает с едой побыстрее, прощается с семьей и уходит, не оглядываясь — так чувствует меньше боли.

Глава 28

Чем дальше на Север, тем холоднее. Раад всегда ненавидел этот край за экстремальную погоду. Но и любил: за природу, за невероятных животных, за людей, что поддерживают друг друга — иначе здесь не выжить. Его путешествие только начинается, но он уже всей душой ненавидит мысль, что придётся немало пройти, прежде чем найдёт ответ.

Холодный ветер бьет прямо в лицо, не давая ни малейшей возможности спастись от него. Вскоре от тепла, которое Раад получил в доме Арно, не остается и следа. Не помогает ни плотный шарф согреться, ни кожаные перчатки, ни ботинки на меху. "Дернул же меня нечистый начать с Севера. Как будто мало деревушек в более теплых местах", — беснуется л'Валд, понимая, что его ярость бесполезна. Силой мысли погоду не изменить.

Снег забивается везде, куда только может дотянуться, причиняя ещё больше неудобств мужчине. У него в голове бьется лишь одна-единственная мысль, когда же, черт подери, он дойдёт до ближайшего города. Раньше, перемещаясь между странами Материка порталами, Раад даже не представлял, насколько же огромные расстояния преодолевал за считанные секунды. Теперь в голове у него проясняется, что простой люд, вынужденный путешествовать собственными ногами, тратить кучу времени на то, чтобы дойти до пункта назначения. Со всех сторон лишь белый простор, и не видно ему ни конца ни края. Иногда можно заметить маленькое животное, северного тушканчика, снующего в сугробах в поисках еды, но кроме них единственной живностью ледяной пустыни является сам Раад, что конечно же его не радует.

С него сходит семь потов, леденея под одеждой, прежде чем мужчина доходит хоть до какого-то жилого строения. Немного покосившееся здание выглядит относительно новым: все доски ровные, прилажены вплотную друг к другу, крыша с чёрной черепицей, не побитой градом, на окнах ставни, искусно отделанные рукой резчика, и вся эта таверна, как значится на вывеске, выкрашена в ярко-алый цвет, который обычно обозначает цвет огня — гостеприимство и приют для путника.

Л'Валд проверяет, как держится на лице маска и только после этого толкает дверь, входя внутрь, и удивляется тому, насколько там безлюдно. Лишь за стойкой стоит дородная женщина, протирающая стаканы, а молоденький пацан машет по столам пахнущей грязью тряпкой — даже издалека до короля доносится смрад. Мужчина испытывает смешанные чувства: с одной стороны место выглядит достойным, с другой же — тут явно о чистоте не особо заботятся.

Вот мальчишка остановился, заметив посетителя. Тряпку перебросил из одной руки в другую и сплюнул на пол. Раад морщится, словно это ему достался харчок, а не щербатым доскам, повидавшим множество ног.

— Я тебе сейчас устрою свинарник, твоим лицом протру, гаденыш, — женщина, не смотря на свои размеры, оказывается рядом с мелким поросенком в человеческом обличье очень быстро. Хватает его за волосы, заставляя склониться, — сколько раз я предупреждала? Еще и при госте!

Не теряет манер даже в такой некрасивой ситуации, приседает в неумелом реверансе, волоча тяжелую юбку по полу.

— Извинись, Сван! — приказывает ребенку, прищурившись.

Тот же огрызается, словно волчонок, дергается резко в сторону, оставляя клок своих волос в чужой ладони. Отпрыгивает, будто только и делал с начала своей жизни, что убегал.

— Вот еще. Он в маске, я ему не доверяю! — и с этими словами ретируется из комнаты, скрываясь за неприметной дверью.

— Простите, господин, он жизни