— Выпороть мою кроху? Ты спятил! Да меня за это в тюрягу упекут!

— Ну, здесь, в казино, ты кулаки не прячешь.

— Это совсем другое дело, — сказал Уайли.

— И какая из твоих крох такая юмористка?

— Младшенькая, Мишель.

— Ей уже двенадцать, не так ли?

— Одиннадцать.

— Да, не везет тебе.

Валентайн терпеливо ждал окончания этого диалога. До прихода питбосса Сэмми вкратце проинформировал его о тяжкой семейной жизни Уайли. Дети достались ему от первого брака жены и были воспитаны просто чудовищно. Уайли работал по две смены, поэтому проводил с ними всего по два уикэнда в месяц, что делало его существование хоть сколько-нибудь терпимым.

— У Тони есть новости, и плохие, — объявил Сэмми.

Уайли вытаращился на Валентайна:

— Вы вычислили Фонтэйна?

— Вычислил, — ответил за него Сэмми.

— И кто это? — Уайли не сводил с Валентайна глаз.

— Это Сонни Фонтана, — сказал Валентайн.

Уайли с размаху хлопнул стаканом по столу. Невероятно, но ни одной капли не выплеснулось.

— Что?! Да это полный бред! Сонни Фонтана мертв. Это знают все, даже его братец. И мы платим вам по тысяче в день, чтобы вы назвали нам имя мертвеца? Это несерьезно!

Сэмми протянул Уайли распечатку файла ФМВ и сказал:

— Забудь о том, что тебе известно. Тони провел сравнительный анализ.

Уайли читал распечатку и бледнел просто на глазах. Оторвавшись наконец от бумаги, он сказал:

— Но я слышал, что тот парень на озере Тахо так стукнул Фонтану дверью по черепу, что у него мозги из ушей полезли. Тот, кто мне об этом рассказывал, божился, что так оно и есть.

— Мне тоже об этом говорили, — сказал Сэмми.

И Валентайн слышал именно эту историю — его источником был не кто иной, как Билл Хиггинс. Именно поэтому он и сбросил досье Сонни в ФМВ.

— Значит, то был не он, — решил Уайли.

— Не хочу даже рассуждать на эту тему, — раздраженным тоном произнес Сэмми. — Знаю одно: когда я услышал смех этого Фонтэйна, то сразу понял, что когда-то с ним сталкивался. И это досье подтверждает мои подозрения. Нас обокрал лучший шулер на свете. И теперь мы должны сделать все, чтобы такое не повторялось.

— Господи Иисусе! — пробормотал Уайли, отпил из своего стакана и протянул его Сэмми.

— Ваше здоровье! — произнес начальник службы охраны и наблюдения и залпом проглотил остаток.

— А ты сам с Фонтаной дело имел? — спросил Уайли.

— Давным-давно, — сказал Сэмми, вытирая рукавом рот. — Если ты что подумал, то могу сказать: теперь Фонтана ко мне никаких симпатий не испытывает.

Уайли растерянно повернулся к Валентайну:

— Но почему мы?

Это был хороший вопрос. Зачем Фонтане выдавать свое новое лицо — явно из-под ножа высококлассного пластического хирурга — в таком низкопробном заведении, как «Акрополь»? Фонтана не мог не понимать, что пятьдесят тысяч для «Акрополя» большая потеря и казино сядет ему на хвост.

— Не знаю, — откровенно признался Валентайн.

— Вам приходилось его арестовывать? — спросил Уайли.

— Нет.

— У Тони свои счеты с Фонтаной, — сказал Сэмми.

— Правда? — уточнил Уайли.

Валентайн только кивнул в ответ.

— Ну что ж, — сказал питбосс. — Может, сейчас у вас появится шанс с ним поквитаться.

— И кто сообщит Нику? — спустя некоторое время спросил Уайли.

— Ты и сообщишь, — сказал Сэмми.

— Я? Наверное, это следует сделать Тони. Он же его вычислил.

Сэмми в задумчивости взглянул на Валентайна:

— Вы сможете?

При обычных обстоятельствах Валентайн ни за что бы не согласился — он не любил выступать в роли гонца, доставляющего дурные вести. Но Сэмми выглядел по-настоящему больным, а Уайли явно надрался.

— Ладно, — согласился он.

— Ну а теперь решим, кто отвезет вас к нему, — сказал Сэмми, выудил из кармана полудолларовую памятную монету с профилем Кеннеди и подбросил ее в воздух. Монета лениво вращалась над их головами. Схватив ее, Сэмми спросил Уайли:

— Орел или решка?

— Орел, — ответил Уайли.

Сэмми разжал кулак:

— Решка. Ты проиграл.

— Ну почему я у тебя никогда не выигрываю?

Валентайн чуть не расхохотался. Подобно семидесяти процентам человечества, Уайли, скорее всего, назвал бы орла. Вот почему шулера всегда носили с собой монету, у которой с обеих сторон была решка.

— Понятия не имею, — ответил Сэмми.

— Кажется, у Ника гости, — сказал Уайли, направляя свой «Бьюик» к подъездной аллее дома, более смахивавшего на дворец. Время шло к одиннадцати, а дом и вылизанная лужайка были освещены словно платная автостоянка.

— Как вы определили?

— Подъездная дорожка пуста. У Ника четверо слуг. Когда он приглашает даму, то дает им выходной.

— У этого парня есть класс.

Уайли припарковался у парадной двери. Выбираясь из машины, Валентайн насчитал восемь полированных колонн, поддерживавших мраморный портик. История либо превозносила людей, которые при жизни возводили храмы в честь самих себя, либо насмехалась над ними, так что Ника ждала еще масса неожиданностей — впрочем, вряд ли коротышка грек об этом когда-либо задумывался.

Уайли позвонил. Где-то в глубине дома гулко отозвался гонг. Поскольку дверь так и не открылась, Уайли вдавил кнопку на домофоне. Из черного ящичка послышался недовольный голос Ника:

— Ну?

— Это Уайли и Валентайн, — сказал Уайли.

— Знаю. Вижу вас на мониторе, идиот. Что это вам не спится?

Уайли смахнул с домофона паутину и почти прижал губы к микрофону: он не знал, один Ник или еще с кем, и стоит ли гостю или гостье слышать, о чем он тут будет говорить…

Да, подумал Валентайн, этот питбосс — тот еще идиот!

— Надо поговорить, — полушепотом сообщил Уайли.

— А разве мы сейчас не этим занимаемся?

— Непосредственно. То есть лицом к лицу.

— Mano a mano? А зачем? Ты что, по морде мне дать хочешь?

И из домофона послышалось довольное ржание, сопровождаемое женским хихиканьем. Валентайн живо представил себе картину. Для Ника секс был чем-то вроде наркотика — в таких ситуациях он становился счастливейшим человеком на планете.

— У нас плохие новости, — пояснил Уайли.

— Насколько плохие? — в голосе Ника появилась озабоченность.

— Нам надо сообщить вам об этом лично.

— До того серьезно?

— Да, Ник, это серьезно.

Послышалось что-то вроде всплеска, и дверь, зажужжав, отворилась.

— Только ноги вытрите, — сказал Ник.

Они вытерли ноги и вошли во дворец площадью под тысячу квадратных метров — каким-то образом, после шести официальных разводов и бесчисленного количества судебных тяжб с претендовавшими на алименты любовницами, Нику удалось его сохранить. Опрашивая