— Ну, посмотрю где-нибудь в баре или по платному каналу, — ответил Сэмми. — Люблю бокс.

— Платный канал — дерьмо, — пожаловался Уайли.

— Можешь посмотреть по кабельному. Через недельку, может, и покажут.

— Кабельные тоже дерьмо. Никогда не смотрю кабельные каналы.

Редкий случай: Уайли имеет твердое мнение хоть о чем-то. Обычно своего мнения у него не обнаруживалось, о чем бы ни шла речь, и Уайли этим даже гордился.

Когда они выехали на аллею Мэриленд, Сэмми спросил:

— А что ты, собственно, имеешь против кабельного телевидения?

— Сколько раз ты смотрел матчи по кабельному? — осведомился Уайли.

— Не считал. Ну, может, тысячу.

— Ровно тысячу?

— Или тысячу и один раз. Примерно.

— Итак, ты тысячу и один раз смотрел бои по кабельному, а скольких девушек, которые выходят на ринг с номером раунда, ты видел? Уверен — их ты сможешь пересчитать по пальцам одной руки. Эти девицы — самые шикарные телки на матчах, а по кабельному их никогда не показывают.

— Так вот почему ты терпеть не можешь кабельное телевидение?

— Именно поэтому.

Засунув руку под сиденье, Сэмми извлек фляжку с виски, открутил зубами пробку, сделал солидный глоток и облизнул губы.

— Ты снова начал пить? — удивился Уайли.

— Да. Потому что мы в заднице.

— Полагаешь, Ник нас выкинет?

— Очень даже вероятно.

Некоторое время они ехали молча, размышляя о том, что их ждет. Для Сэмми это означало переезд в какую-нибудь дешевую дыру вроде Аризоны и Флориды, где ему, чтобы покупать хорошие сигары, снова придется по мелочи жульничать в карты. Будущее Уайли представлялось менее унылым: он всегда может найти работу в каком-нибудь казино в индейской резервации или на круизном лайнере. Он, конечно, выживет, но все время будет помнить о том, что лучшие его деньки остались далеко позади.

— Нола замешана, — сказал Уайли. — И ты со мной согласился.

— И сглупил, — ответил Сэмми.

— Что значит — сглупил?

— Это значит, что я не продумал все до конца. Знай я, что она затаила на Ника злобу, никогда не пошел бы на ее арест. Понаблюдал бы за ней, посмотрел, куда она целит. История с Фонтэйном — это дымовая завеса. У нее куда более серьезная цель, а мы этого не поняли.

Они были уже возле «Акрополя». Сэмми в полном молчании обогнул бурлящую историю матримониальных ошибок Ника: он думал о Ноле, которая проходила здесь каждый день и каждый день, глядя на увековеченные скульптором силиконовые прелести бывших супруг Никокрополиса, снова и снова вспоминала свое унижение. Неудивительно, что ненависть ее росла как на дрожжах.

Сэмми свернул на стоянку. В казино было тихо, даже швейцар в униформе куда-то скрылся. Заглушив мотор, Сэмми спросил:

— Чем, черт побери, занят Валентайн?

— Я говорил с ним пару часов назад, — ответил Уайли. — Он пошел к себе порыться в компьютере.

— Вычислил он Фонтэйна?

— На тот момент — пока нет.

— Кто перевел его в этот люкс?

— Уж точно не я.

Сэмми барабанил пальцами по рулевому колесу.

— Сколько он с нас запросил?

— Тысячу долларов в день плюс расходы.

— Боже правый! — воскликнул Сэмми. — Ну и бандюга!

Сэмми нашел Ника на мостках. Тот перегнулся через перила и внимательно присматривался к столу, за которым играли в крэпс. На его физиономии плясали зайчики от расшитого циркониевыми стразами пышного бюста сидевшей за столом женщины. Она пыталась выбросить восьмерку и каждый раз перед броском целовала кости практически взасос.

— Порой я просыпаюсь среди ночи, — возвестил Ник, когда дама выбыла из игры, — лежу в темноте и думаю обо всех своих ужасных поступках. По крайней мере, о которых помню. Они преследуют меня, особенно те, что имеют куда более серьезные последствия, чем я себе представлял.

— Как с Нолой, — тихо произнес Сэмми.

— Богом клянусь, я ее совсем не помню, — тяжело дыша, отозвался Ник. — Или, может, я ее одетой не помню?

Но Сэмми был отнюдь не расположен к шуткам. Если Ник собрался покаяться в грехах, то он, Сэмми, вовсе не горел желанием стать его исповедником.

— Так или сяк, — продолжал Ник, — но случай с Нолой — это показательный пример. Шерри сказала, что мы с ней встречались дней десять. Полагаю, первые девять дней мы трахались, как кролики, а на десятый потянуло поговорить. Может, я и сказал, чтобы она поддула себе сиськи, — я вполне мог ляпнуть что-то подобное, а то и похуже. Но, понимаешь, по крайней мере, я был с ней честен — люблю, чтобы сиськи были большие. Это же не преступление, правда?

— Нет, насколько мне известно, — сказал Сэмми.

— И вот до чего меня довела честность, — пожаловался Ник, мельком глянув на Сэмми и снова обратив взор на игральный стол. — В лице этой телки я приобрел настоящего врага.

— Вы полагаете, Шерри сказала нам правду?

— Она не настолько умна, чтобы придумать такую историю, — отозвался Ник. — Нола и вправду затаила на меня злобу.

Поняв, что Ник не намерен сейчас устраивать разнос, Сэмми как можно осторожнее доложил ему о том, как разворачиваются события.

— Полиция собирается снять с нее обвинения. Похоже, она прошла испытание на детекторе лжи с полным успехом.

— Прекрасно! — отозвался Ник.

Он принялся расхаживать по мосткам взад и вперед. Сэмми топал за ним, и их шаги эхом отзывались в почти пустом казино. Остановившись над столами с блэкджеком, они оперлись на перила. Игра шла вялая, далеко не на всех столах.

— Одно я знаю наверняка, — заявил Сэмми.

— Только одно? — спросил Ник.

— Это просто такое выражение.

— Это-то мне понятно, — огрызнулся Ник. — Так что именно ты знаешь наверняка?

— Я знаю, что наша система безопасности работает надежно, — ответил Сэмми. — Мы реагируем на любую попытку нас облапошить, будьте спокойны, босс.

В это время там, внизу, дилер проиграл и расплачивался. Несколько игроков удвоили ставки, и двое преспокойно облегчили казино еще на тысячу двести долларов — дилер открыл неудачную карту.

— Да много-то и не требуется, — сказал Ник. — Пятьдесят штук здесь, сто штук там — и конец. Слышишь, что я тебе говорю?

Сэмми судорожно сглотнул: впервые Ник вслух признал, что его финансовое положение оставляет желать лучшего. Если «Акрополь» закроют по причине финансовой несостоятельности — то есть из-за того, что казино постоянно терпит от клиентов убытки, — они с Уайли больше нигде