Константин, шагая по дорожке, мрачно смотрел на свои начищенные до блеска сапоги и размышлял о человеке, который шел рядом с ним. Присутствие Сергея в имении начинало его напрягать. Урусов прекрасно видел, что в последние дни Пазухин только и искал повода сказать Груше нечто непристойное или словно нечаянно прикоснуться к ней. И Константин прекрасно понимал, чего добивается поручик. Все действия и поступки Пазухина по отношению к милой его сердцу прелестнице, которая была слишком невинна и чиста для похабных выходок Сергея, уже начали раздражать князя. Теперь Урусов жалел, что пригласил Сергея Романовича погостить у них в усадьбе. А тот, не замечая, что Урусов рассержен, вдруг произнес:

— Все-таки прелестная милашка, — начал Сергей. — С удовольствием поцеловал бы ее в эти пухленькие губки.

— Я уже неоднократно просил тебя, Серж, чтобы ты прекратил неуважительно отзываться об Аграфене Сергеевне! — одернул его князь.

— Да, и что? Девка, она и есть девка.

Урусов остановился и, обернувшись к поручику, прищурился и холодно вымолвил:

— Этим мы всегда и отличались друг от друга, Сергей. Я красивыми женщинами восхищаюсь, а ты их призираешь. Тебе пора уже забыть Мари Долгорукую, которая отказала тебе. Не все красавицы холодны и жестоки.

Сергей Романович поджал губы и решил не развивать разговор, который вызвал в его душе давние ранящие воспоминания. Пазухин вновь зашагал по аллее, и Урусов пошел рядом.

— Тут на днях мне рассказали забавный анекдот, — начал поручик. — Входит, значит, дворовая девка к барину и говорит: «Что вам подать на ужин, а барин ей…»

— Мне надоели ваши фривольные анекдоты, Сергей Романович, — холодно отчеканил Урусов, окончательно раздражаясь и переходя на холодное «вы».

— А раньше вы с удовольствием их слушали, князь, — заметил, хитро усмехнувшись, Сергей, так же переходя на «вы».

— А сейчас не желаю! — продолжил недовольно Урусов. — И прошу, более не надобно этих пошлых шуток на тему господ и их дворовых девок.

Пазухин сначала нахмурился, не понимая, что такого сказал Константину и отчего тот вдруг разозлился. Но затем поручика осенило.

— Ба! Да ты влюбился в эту маленькую прелестницу с фиалковыми глазами! — воскликнул ошарашено Сергей. — То-то я смотрю, ведешь ты себя с ней как-то странно. Все вокруг да около ходишь, вздыхаешь. Поди, понравиться ей хочешь? — ехидно закончил поручик.

Урусов резко остановился и, испепеляя Пазухина гневным угрожающим взором серебряных глаз, процедил:

— Я думаю, Сергей Романович, вы достаточно погостили у нас в имении. Прошу вас сегодня же покинуть мой дом.

— Вот как! — обиженно и зло сказал Сергей. — Правильно, надо такое сокровище держать подальше от любопытных глаз. Не думал я, что из-за какой-то дворовой девки ты дружбу нашу забудешь.

— Я все сказал! — отчеканил Урусов и один направился к дворцу.

Униженный поручик смотрел другу вслед и громко прокричал:

— Смотри, как бы кто другой не уволок твою девицу!

— Сегодня же! — не оборачиваясь, ответил ему князь.

На следующее утро, едва Груша около семи вышла из своей комнаты, она тут же наткнулась на Урусова. Князь стоял в коридоре у стены напротив ее двери и, казалось, специально ожидал ее появления.

— Доброе утро, Константин Николаевич, — почтительно сказала Груша, побледнев.

— Доброе, Грушенька, — ответил Константин так ласково, что девушка испуганно подняла на него глаза. Она хотела обойти его, но Урусов быстро приблизился. Загородив ей проход, он долгим пронзительным взором посмотрел на девушку и напряженно произнес: — Вы покатаетесь со мной верхом после завтрака?

Груша затравлено посмотрела на князя.

— Но я, наверное, буду нужна Татьяне Николаевне, — попыталась она придумать предлог.

— Я думаю, сестрица сможет немного побыть и без вас, — сказал властно Урусов, проворно схватив ее руку и склоняясь над девушкой. Он притянул ее кисть к своим губам и медленно страстно начал целовать пальчики один за другим. Поджав от досады губы, девушка думала только о том, как поскорее сбежать от него. Когда через пару минут Урусов выпрямился, Груша отметила, что в его глазах уже полыхал огонь. От его близости исходила такая страсть и угроза, что Груша похолодела. Отчего-то она вспомнила тот поцелуй в гроте. В ее голове сразу же возникла мысль о том, что на этой прогулке Урусов явно попытается вновь завоевать ее благосклонность и, может быть, снова захочет поцеловать ее. Оттого она безумно боялась ехать куда-либо с князем, но еще более опасалась его ослушаться.

— Но, — замялась она.

— Мне надо поговорить с вами о Татьяне, — заявил вдруг Константин.

— О княжне? — удивилась Груша и посмотрела в серые глаза, которые поглощали ее и завораживали.

— Да. Жду вас после завтрака на конюшне.

— Хорошо, — согласилась Груша. Константин немедля отпустил ее кисть и позволил уйти. Она, спотыкаясь о подол платья, устремилась к лестнице, чувствуя, как горят щеки.

Около десяти Груша, одетая в свою синюю амазонку, с перчатками в руках и без шляпки, спустилась с парадного крыльца и направилась в сторону конюшен. Как ни пыталась отсрочить время девушка, она понимала — далее тянуть опасно. Урусов мог разгневаться. Груша медленно приблизилась к конюшне и, отметив, что Урусова нет снаружи, несчастно вздохнула и открыла тяжелую дверь, заходя внутрь. Чуть поодаль, у первого стойла, она увидела Елагина и Агафью, которые стояли посередине прохода к ней боком и говорили на повышенных тонах.