— Вам весьма идет мой сюртук, Грушенька, — проворковал Константин, вплотную приблизившись к девушке. Груша неуклюже попятилась, нащупала стену грота и впилась пальчиками в выступающие камни. Она испуганно сжалась, подняв на Урусова огромные глаза. Взгляд князя уже обжигал. В следующий момент Константин сделал шаг к Груше и наклонился над ней. Осторожно сжав плечи девушки своими ладонями, он нежно и стремительно завладел ее влажными губами. Груша замерла, почти не осознавая, что происходит. Этот поцелуй застал ее врасплох, и девушка, совершенно растерявшись, замерла, как пойманная птичка. Губы Урусова были теплыми, упругими и властными. Груша уловила чуть заметный запах сигары, исходивший от князя. Уже через минуту Константин чуть отстранился от нее и страстно прошептал:

— Какие у вас сладкие губы…

Его ладони мгновенно перемесились с ее плеч, и Урусов, притиснувшись к девушке всем телом, обхватил ее голову ладонями и снова стиснул губами ее рот — уже более алчно, настойчиво и умело. Неожиданно Груша забилась в сильных руках князя, пытаясь отстраниться и ощущая, что поцелуй Урусова ей совершенно не нравится. Ощущение его власти над ней нервировало девушку. В его объятьях она чувствовала себя неуютно и гадко, словно он принуждал ее.

— Нет, нет, пустите! — Груша начала вырываться сильнее, убирая руками его сильные ладони со своего лица и отворачиваясь в сторону. Урусов напрягся и побледнел от досады. Константину показалась, что ему дали звонкую пощечину. Еще никогда не бывало такого, чтобы женщина не хотела его поцелуя. Всегда в таком случае сердце женщин таяло, и далее даже делать ничего не надо было, так как красавицы сами падали в его объятия и простили его о милостях и ласках. Но с этой девицей все было по-другому. Она как одержимая вырывалась из его объятий, и Константин на мгновение опешил от ее недовольства и нехотя убрал руки.

— Я вас и не держу, — холодно произнес Урусов, чувствуя себя до крайности глупо.

Видя, что Груша смотрит на него затравленным несчастным взором, он окончательно опешил. Отвернувшись от девушки, князь поджал губы и отошел к выходу из грота. Константин мрачно смотрел на струи воды, бьющие в землю. Ливень стал чуть тише. С досадой что-то бурча себе под нос, Урусов принялся нервно пинать большой камень, которой лежал рядом с его ногой. Он не понимал, отчего она остановила его и почему атака осталась без ответа. Он снова чуть обернулся к Груше и бросил на нее нервный взгляд. Девушка сжалась в углу грота и боязливо смотрела на него. Константин зло прищурился, вмиг рассердившись, и с досадой выпалил:

— Вы смотрите на меня так, сударыня, словно я вас обидел.

— Зачем вы это сделали? — спросила Груша тихо, испепеляя его недовольным осуждающим взором.

— Хотел и сделал, — ответил Урусов, окончательно разозлившись. Не в силах выносить ее недовольство и немой укор, который отчетливо читался в прекрасных фиолетовых очах, Константин выскочил наружу, под дождь. Груша посмотрела на его удаляющуюся высокую фигуру в одной рубашке и поняла, что он забыл сюртук. Она тоже выбежала из грота и бросилась за князем.

— Константин Николаевич, вы забыли! — окликнула его Груша, протягивая сюртук. Урусов сердито взглянул на нее и, сжав кулак, снова зашагал по дорожке. Через плечо бросив ей:

— Оставьте себе, а то еще заболеете.

— Но как же? — удрученно пролепетала Груша, оставшись стоять под дождем.

Константин шел, даже не замечая, как по его лицу стекают капли воды. Он был раздосадован и раздавлен, ничего не понимал. Около месяца он ухаживал за Грушенькой, говорил комплименты, гулял с ней, призывно страстно смотрел в глаза. И вот сейчас, когда представился случай, он пошел в наступление и надеялся, что его порыв будет оценен девушкой. Но все пошло не так. Груша явно испугалась его напора и не захотела его поцелуев. А Урусов прекрасно знал, что целовать он умеет и довольно искусно и сладостно. Не раз об этом говорили ему женщины, которые после его прикосновений теряли голову. Но Груша отчего-то не хотела замечать его страсти и как будто специально не желала видеть его влюбленности и заинтересованности в ней.

— Что за невинная девица! — шептал Урусов сквозь зубы, направляясь к дворцу. — Одна морока с ней. Специально, что ли, разыгрывает меня? Не пойму ничего…