Шрифт:
Закладка:
У стен хватало как ушей, так и глаз. Вскоре после заката Лангли улегся в постель. Хотя Валти и говорил, что лучи детекторов проходят сквозь коммуникатор без помех, тем не менее он все равно надел пижаму — халатами здесь больше не пользовались. Прошел час, в течение которого он крутился и ворочался в постели, делая вид, что не может заснуть. Потом он скомандовал, чтобы играла громкая музыка. Кошачий концерт должен был заглушить невнятную речь.
Он надеялся, что напряжение, от которого у него буквально спазмами перехватило желудок, не отражается на его лице.
Сделав вид, что у него просто что-то чешется, он нажал кнопку на аппарате. Затем прикурил сигарету и в ожидании прилег.
Где-то внутри его тела раздался тоненький голосок, и он тут же подумал об ультразвуковых лучах, настроенных и сфокусированных на его черепных костях. Голос был искажен, но манеру выражаться он отличил бы где угодно: это был Валти.
— А-а-а, капитан Лангли. Вы оказали мне доселе невиданную честь. Это просто наслаждение, когда тебя вытаскивают из уютной постели, чтобы услышать ваш голос. Разрешите совет: говорите, не разжимая губ. Все равно слышимость будет вполне приемлемой.
Все в порядке. — Оставалось задать один-единственный безнадежный вопрос. — Я готов заключить с вами сделку, но ответьте, Блаустайн и Мацумото у вас?
— У меня их нет, капитан. Вы поверите мне на слово?
— Я… полагаюсь на вас. О'кей. Я расскажу вам, где, по моему мнению, находится Сарис, — подчеркиваю, это всего лишь предположение, правда основанное на кое-какой информации. Я помогу вам его отыскать, если это вообще возможно. В ответ мне хотелось бы, чтобы вы приложили максимум усилий и вызволили моих друзей, предоставили деньги, защиту и транспорт, о котором вы говорили, как для меня, так и для девушки-рабыни, которая находится рядом со мной.
Было трудно определить, то ли это просто возбуждение, то ли что-то иное, но после услышанного голос Валти еще больше преисполнился энтузиазма.
— Очень хорошо, капитан. Уверяю, вы не пожалеете. А теперь, что касается конкретных дел: вывезти вас нужно, не оставляя следов.
— Валти, боюсь, что как раз такая мелочь может и не удаться. Думаю, так или иначе, я нахожусь под домашним арестом.
— Тем не менее мы заберем вас сегодня же ночью. Дайте-ка подумать… через два часа вы и девушка выйдете на балкон. Ради Бога, сделайте так, чтобы все выглядело естественно! И несмотря ни на что оставайтесь там, лишь бы вас было видно сверху.
— О'кей. Два часа — на моих сейчас 23.47 — правильно? До встречи!
Теперь оставалось только ждать. Лангли взял еще одну сигарету и улегся в кровать, якобы слушая музыку. Два часа! «Да я окончательно поседею за это время.»
Слишком многое может пойти наперекосяк. Тот же радиопередатчик — действительно ли его нельзя обнаружить? Реально ли вызволить их отсюда, и насколько? В любой момент может явиться Чантавар и утащить его в инквизиторскую камеру. Да того же Валти могут предать собственные агенты. Животные — и те счастливей, им по крайней мере не приходится волноваться.
Время ползло еле-еле, минуты тянулись целую вечность. Лангли выругался, прошел в гостиную и заказал себе книгу. Основы современной физики. Если время будет тянуться с такой скоростью, то двух часов ему хватит, чтобы получить ученую степень. Неожиданно он осознал, что вот уже пятнадцать минут сидит, уставившись на одну и ту же страницу. Лангли поспешно набрал номер следующей. Даже если за ним и не наблюдают, он должен вести себя так, как если бы за ним следили.
В тексте упоминалось имя Эншена, человека, который первым придал риманову пространству[600] — теперь они называли его «сарпеново» — физический смысл. Через минуту он сообразил: так это же Эйнштейн! Таким образом, кое-что, пусть и в искаженном виде, но сохранилось до нынешних времен. Он улыбнулся, хотя ощутил в сердце щемящую грусть. Интересно, как бы звучал современный исторический роман о двадцать первом веке. Возможно, он был бы посвящен борьбе между Линкольном и Сталиным за контроль над лунными ракетными базами, а главный герой сновал бы туда-сюда на старом верном велосипеде… Нет, такого романа не существовало. Его эпоха была давным-давно забыта, а подробности стерлись от времени. Представьте себе египтянина эпохи Первой династии, попавшего в Нью-Вашинггон 2047 года от Рождества Христова. Он стал бы объектом для любопытства дней на девять, да и то для очень немногих.
Лангли взглянул на часы и почувствовал, как напряглись мышцы живота. Оставалось двадцать минут.
Нужно еще вывезти Марин, он не мог ее бросить в этой чертовой дыре, а сделать все надо было так, чтобы соглядатаи ничего не заподозрили. Некоторое время он сидел и размышлял. Единственный способ сделать все как надо ему совсем не нравился. Далекий предок из Новой Англии сердито сжал его губы и попытался остановить. Но…
Он подошел к двери в ее комнату. Дверь открылась перед ним, и Лангли встал возле кровати, глядя вниз на Марин. Девушка спала. Медные волосы разметались вокруг лица, на котором застыло умиротворенное выражение. Он постарался не вспоминать про Пегги и коснулся девичьей руки.
Она присела в кровати.
— Ох… Эдви. — Она проморгала глаза. — В чем дело?
— Извини, что разбудил, — застенчиво сказал он. — Не могу заснуть. Ты не поговоришь со мной?
Она посмотрела на Лангли взглядом, в котором было что-то похожее на сострадание.
— Да, — произнесла она в конце концов. — Конечно же, да. — Набросив на тонкую ночную рубашку накидку, она вышла за ним на балкон.
Над головой сияли звезды. На фоне отдаленных отсветов городских огней вырисовывался акулообразный силуэт патрульного корабля. Легкий ветерок взъерошил его волосы. Почему-то пришла странная мысль: где же все-таки расположена Лора, не там ли, где в свое время находился Виннипег?
Марин прижалась к нему боком, и он положил свою руку на ее талию.
В смутном освещении была видна неясная линия ее сжатых губ.;
— Как хорошо снаружи, — произнес он банальную фразу.
— Да… — Она чего-то ждала. Он знал чего, впрочем, как и ищейки Чантавара, сидящие у своих экранов.
Лангли переступил с ноги на ногу и заставил себя поцеловать девушку. Марин нежно и неумело ответила. Затем он долго на нее смотрел, не в силах что-либо произнести.
— Извини, — наконец выдавил он.
Сколько там еще осталось — пять минут? Десять?
— За что? — спросила она.
— Я не имею права…
— У тебя есть полное право. Я твоя, ты же знаешь. Я для этого создана.
— Заткнись! — прохрипел он. — Я имею в виду моральное право.
