Эмиль оставил эти слова без ответа.

— Вы не видели, что сталось с Бертой? — спросил он.

— С Бертой? Нет, мсье. Когда они вломились, она была в кухне. Я ее не видела, но если у нее хоть капля соображения есть, она бы вылетела через черный ход пулей. Те парни не шутили.

— Так вы вообще не видели Берту?

— Нет, я ж вам говорю, я не стала ждать и смотреть, что будет.

— И никого больше не видели?

— Я бежала стремглав, не глядя по сторонам. Наверное, на улице, как всегда, играли какие-нибудь ребятишки.

— А теперь, Арлетта, прошу вас вспомнить как следует, как выглядели ворвавшиеся в дом люди? Что-нибудь особенное в них было?

— Здоровенные, — сразу же ответила девушка. — Все бородатые и с бакенбардами, а у того, что с пистолетом, — заросшие черными волосами руки. Он был пониже ростом двух других, но они его слушались.

— Во что они были одеты?

Арлетта пожала плечами:

— Одежда как одежда. Рабочие так одеваются. — Она задумалась на минуту. — И башмаки тяжелые, как рабочие носят.

Эмиль понял, что большего от Арлетты не добьется, а если она и расскажет что-нибудь еще, то это, скорее всего, будет плод больной фантазии. Итак, похоже, то, чего Эмиль боялся больше всего, подтвердилось: когда громилы вломились, Элен была наверху. Удрать от них у нее возможности не было, и когда Мари-Жанну застрелили, защитить дочь тоже было некому. Эмиль не стал говорить Арлетте, что Мари-Жанна убита, а Элен пропала. Он не хотел, чтобы сенсационная новость пошла гулять в народ, а Арлетта почивала на лаврах всеобщего внимания.

— Спасибо за помощь, Арлетта. — Он протянул ей две серебряные монетки, вынутые из кармана. — Мы не ожидаем, что вы к нам вернетесь, но я надеюсь, что вы быстро поправитесь.

Не прошло и двух минут, как он уже снова шел за Мирей по извилистым улочкам. Остановившись возле дома мадам Журден, Эмиль достал из кармана еще две монетки и вложил их в руку девушки.

— Если услышите что-нибудь, что поможет мне найти мою дочь, — сказал он, — моя благодарность будет щедрой. Но прошу вас, никому не говорите о том, что узнали сегодня.

Горничная пообещала и, поблагодарив за деньги, скрылась в доме, готовая предстать перед хозяйкой и ответить за двадцатиминутное опоздание.

Эмиль же с тяжелым сердцем и тяжелой походкой зашагал к своему дому. Элен похищена какими-то революционными негодяями, а вина за это целиком лежит на нем. Если бы они уехали из Парижа, как только Розали попросила об этом впервые, Элен сейчас спокойно жила бы в Сент-Этьене. Если сегодня утром он не пошел бы в свое бюро, они успели бы уехать раньше, и Элен была бы с ними, а Мари-Жанна не погибла бы. Если бы, если бы… и виноват во всем только он один.

Глава двенадцатая

Пьер дождался возвращения Эмиля, и каждый увидел на лице другого одно и то же: выражение безнадежности. Хороших новостей не было.

— Один из бандитов сшиб Арлетту с ног и велел убираться, — сообщил Эмиль. — Так что она убежала раньше, чем была убита Мари-Жанна, и ничего не знает о Берте. Арлетта рассказала, что эти люди выломали дверь и ворвались внутрь. Крупные бородатые мужчины в одежде и обуви рабочих. Ничего больше она не запомнила, а под это описание подходит половина Парижа. Что у вас?

Пьер покачал головой:

— Ничего, мсье. Никто ничего не видел и не слышал.

У Эмиля ссутулились плечи. Он мало на что надеялся, но все равно был разочарован.

— Ладно, — решил он. — Пошли в дом и там решим, как быть дальше.

Войдя в прихожую, Эмиль резко остановился, огляделся и понял: в доме кто-то побывал. Дверь в столовую была открыта, и серебряные подсвечники, обычно украшающие обеденный стол, исчезли. Ящики комода красного дерева были выдвинуты, их содержимое валялось на полу, но столового серебра не было видно, если не считать одной забытой серебряной вилки.

— Похоже, они снова здесь побывали, — с горечью проговорил Эмиль. — Им мало было украсть мою дочь…

— Вряд ли это те же воры, мсье, — возразил Пьер. — Просто кто-то заметил выбитую дверь, ну и воспользовался случаем.

«Вероятно, он прав», — со вздохом подумал Эмиль, быстро обойдя первый этаж и убедившись, что в доме, кроме них, никого нет. Воры заглянули на удачу.

Вернувшись из гостиной, он, к своему неудовольствию, увидел, что Пьер поднялся на второй этаж и стоит на площадке.

— Не думаю, что они сюда поднимались, мсье, — сказал конюх. — И похоже, что уходили поспешно.

— Что вас наводит на эту мысль? — недружелюбно спросил Эмиль, разозлившись на самовольство слуги: как посмел Пьер без разрешения подняться в апартаменты семьи?

— Мари-Жанна все еще здесь лежит, — ответил Пьер. — Если они сюда поднялись, то, я думаю, обнаружили больше, чем им хотелось бы. Им совсем не надо было, чтобы их обвинили в убийстве. Я так думаю, они быстро сгребли, что нашли внизу, и удрали.

— Вероятно, вы правы, Пьер, — ответил Эмиль. Его внезапный гнев испарился. Забытая вилка свидетельствовала о правоте Пьера. — Но мне все равно, что они там взяли. Я думаю только об Элен.

— Мсье, мы должны думать и о Мари-Жанне тоже, — тихо возразил Пьер. — Ее нельзя бросить здесь, в пустом доме. Надо поступить с ней как полагается. — Эмиль ничего не сказал, и Пьер добавил: — Она погибла, защищая вашу дочь, мсье. — Никогда раньше Пьер не говорил со своим хозяином таким спокойным и авторитетным тоном.

Эмиль остро на него глянул, но потом кивнул, признавая правоту слуги. Глубоко вздохнув, он снова принялся распоряжаться.

— Давайте попробуем починить дверь, пока больше никто не вломился, — сказал он. — Потом вы пойдете к священнику и организуете доставку тела Мари-Жанны в церковь. Естественно, я оплачу все необходимые издержки. Пусть над ней отслужат мессу, и проследите, чтобы ее похоронили достойно.

— А вы?

Эмиль воспринял этот вопрос как от равного. Господин и слуга, они теперь были заняты одним делом.

— Я? Я возьму лошадь, если она все еще в конюшне у Тьери, и поеду искать Жоржа. Он постарается помочь. Может быть, он даже сможет привести своих людей, что позволило бы нам расширить поиски и, возможно, выкурить похитителей из норы.

— Его люди стояли бивуаком в Люксембургских садах, — сообщил Пьер. — Но их могли оттуда перевести. Большую часть регулярных войск услали в Версаль.

— Ну вот, я