Нину Николс нашли лежащей на полу, с широко разведенными в стороны ногами, прямо перед дверью. Ее розовый халат был задран до пояса, вокруг шеи накручены два чулка, завязанные бантом. Жертву изнасиловали винной бутылкой; на бедрах у нее нашли семенную жидкость.

Квартира выглядела так, будто там побывал вор: вещи валялись в беспорядке, ящики были выдвинуты. Один из ящиков стоял на полу, словно грабитель внимательно изучал его содержимое: бумагу, почтовые марки, ручки и скрепки. Однако из квартиры ничего не пропало. Когда де Сальво спросили, что он искал, тот снова ответил: «Я не знаю… Я не собирался ничего оттуда брать».

Признаваясь в убийстве Нины, де Сальво упомянул, что она оцарапала его, когда он ее душил, и что полиция могла найти частички его кожи у нее под ногтями. Это указывает на то, насколько хорошо де Сальво был знаком с полицейскими методиками ведения расследования.

К тому моменту полиция знала, что имеет дело с серийным убийцей, который уже разделался с тремя женщинами (по поводу четвертой пока считалось, что она умерла от естественных причин).

19 августа 1962 года де Сальво убил семидесятипятилетнюю Иду Иргу. Ее нашли лежащей на спине в гостиной, в ночной рубашке светлого цвета, разорванной спереди, так что все тело оказывалось на виду. Ноги ее были раздвинуты, стопы лежали каждая на своем стуле. Под ягодицы убийца подложил подушку, труп был развернут к дверям, поэтому первое, что бросалось в глаза входящим – ее гениталии. Вокруг шеи была обернута белая наволочка. Поза жертвы стала более сложной, но когда де Сальво пытались об этом расспросить, он отвечал только: «Я просто это сделал».

В течение суток де Сальво убил еще одну, шестую жертву, шестидесятисемилетнюю Джейн Салливан. Точная дата ее убийства неизвестна, поскольку труп нашли только 30 августа, спустя десять дней после смерти. Ее обнаружили в ванной, стоящей на коленях. Лицо было погружено в воду на шесть дюймов, голые ягодицы выставлены напоказ. На ней задрали хлопковый халат, пояс для чулок натянули выше талии, а трусы спустили до лодыжек. Жертву задушили ее собственным нейлоновым чулком. Она была убита в другой комнате, после чего убийца отволок труп в ванну и уже там разместил в нужной позе.

Такие постановочные элементы ФБР считает признаком серийного убийцы с дезорганизованным типом личности (см. Главы 3 и 9). Зачастую положение трупа имеет для преступника некое тайное значение. Случайный выбор домов и квартир у де Сальво также является признаком дезорганизованного убийцы, как и частое использование орудий, обнаруженных непосредственно на месте преступления – предметов одежды. В то же время де Сальво брал с собой перчатки, предпринимал все меры для того, чтобы не оставить отпечатков пальцев и убеждал жертв впустить его в квартиру – а это признаки организованного типа личности. Де Сальво был редким убийцей смешанного типа – предсказуемым и непредсказуемым одновременно, – то есть худшим кошмаром любого следователя. Одно это делает его уникальным в истории криминалистики, но теперь он собирался совершить следующий шаг.

После шести убийств за два месяца, де Сальво внезапно сделал четырехмесячный перерыв. Затем 5 декабря 1962 года он убил Софи Кларк, которая выбивалась из всех его привычных паттернов – она была чернокожей, и ей было двадцать лет. Убийцы на почве секса редко переходят расовые границы – обычно белые убивают белых, черные убивают черных и т. д. Еще более примечательным было то, что после шести пожилых жертв де Сальво внезапно убил двадцатилетнюю. Это сбило следствие с толку: детективы разделились во мнениях, считая, что тут могут орудовать два разных душителя. (По сей день этот вопрос так и висит над делом де Сальво.)

5 декабря у де Сальво была годовщина свадьбы, что, вероятно, и стало триггером для новых убийств. Де Сальво проник в квартиру Софи Кларк под обычным предлогом – ремонт. Он сказал: «Мы с ней поболтали, и я предложил устроить ее на работу моделью. Обещал, что ей будут платить от двадцати до тридцати долларов в час». Потом он попросил девушку покрутиться, чтобы разглядеть ее фигуру. Когда она оказалась к нему спиной, де Сальво схватил ее за шею.

Кларк нашли на ковре в гостиной; на шее у нее было три нейлоновых чулка, ее белые трусики и пояс. В рот жертвы убийца затолкал кляп. Она лежала на спине, в распахнутом халате, голая, если не считать пары черных чулок с подвязками и туфель. Ноги разведены в сторону, бюстгальтер преступник сорвал во время нападения. Под кресло рядом была затолкана салфетка. Очки с нее де Сальво снял; во влагалище обнаружили семенную жидкость.

После убийства де Сальво еще оставался в квартире – листал журналы и просматривал коллекцию пластинок. Потом, ничего не взяв, тихонько ушел. Квартира Софи Кларк находилась в двух кварталах от дома Анны Слизерс, его первой жертвы.

31 декабря 1962 года де Сальво убил седьмую жертву – двадцатитрехлетнюю Патрицию Бисетт. И снова он нарушил традицию: жертва лежала в спальне на кровати, лицом вниз, ноги вместе, накрытая одеялом до подбородка – полная противоположность с гротескными и унизительными позами тех, на кого преступник нападал ранее. То, что жертва накрыта, обычно свидетельствует о чувстве вины у убийцы. Позднее де Сальво говорил: «Она была совсем другая, я не хотел смотреть на нее такую, голую и… Она говорила со мной, как с мужчиной, относилась как к мужчине».

Де Сальво постучался к ней в двери, притворившись гостем, явившимся к соседям сверху. Их имена он узнал по табличкам на почтовых ящиках. Бисетт предложила подождать у нее и угостила его кофе. Де Сальво сказал, что она вела себя приветливо, относилась «как к мужчине», и он отговаривал себя от убийства. Он хотел найти предлог и покинуть квартиру, даже предложил сходить купить пончиков, но Бисетт ответила, что в этом нет нужды. Де Сальво утверждал, что в тот момент понял: он не хочет, чтобы это произошло, но это произойдет.

Несмотря на смешанные чувства к Бисетт, он изнасиловал ее и задушил чулками, а потом завязал их, оставив, как полиция его назвала, «бант душителя».

Вот что рассказывал де Сальво об убийстве Бисетт:

Не знаю, сделал я это ради секса или из ненависти, или еще по какой причине. Думаю, все-таки не ради секса, а из ненависти, но не к ней, а вообще к женщинам. Я не