Шрифт:
Закладка:
— Нахрена? — удивился Цинк.
— Как нахрена? А вдруг нам он понадобится, чтобы дверь открыть? Или язык этих пришельцев попробовать выучить? — ответил Скрип, бережно смахивая с дипломата невидимую пылинку.
— И что? Ты его, типа, подключишь? — Цинк спросил с некоторой издевкой. — Я очень-очень сомневаюсь, что штекер из какого-то прошлого, или откуда эти боги пришли, подойдет к твоему ноутбуку.
Скрип не сразу ответил.
— А что еще нужно? Плюс и минус есть, разберусь.
— Да ну… — начал было Цинк, но Андрей его перебил, заступился за синеглазку:
— Оставь его, Костя. Вдруг пригодится. Считает нужным взять — пускай берет. Не тебе же таскать его с собой.
По дороге, спускаясь по бесконечным лестницам, Задрот предупредил:
— К дорожке лучше вообще близко не подходить. У меня же нет ни микропаяльника, ни полумуфт, ничего. Там все на соплях и честном слове держится. По-хорошему бы, изолоном залить, чтоб контакты не разошлись, но где же я вам его возьму? — несколько расстроенно пробормотал он.
Цинк и Разумовский в этой компании, пожалуй, были самыми далекими от компьютеров людьми. Нет, разумеется, чему-то их обучали, могли и примитивный вирус написать, и в чужую систему слазить, но любой спец обыграл бы их с закрытыми глазами.
Возможно, именно поэтому они и испытали самый большой шок из всей толпы, когда в золотом днище корабля при их приближении на мгновение образовался темный провал входа, где почти немедленно вспыхнул свет и к ногам группы с мягким шелестом опустилась легкая лесенка.
— Ох, ни хрена ж себе! Это что? Неужели сработало? Нас в гости приглашают?
Рим действительно был удивлен, что все так легко получилось.
— Не обольщайся сильно, — фыркнул Скрип, — скорее всего, дальше «прихожей» мы все равно не пройдем.
— Но хоть там посмотреть. Интересно же!
Внутреннее помещение корабля, куда их допустили, больше всего напоминало небольшой театральный зал овальной формы. Если убрать из него все кресла, то именно так бы он и выглядел. В дальнем конце овала, метрах в семи-восьми от них, колыхалось некое подобие бархатных кулис.
Все стояли несколько напряженные, не слишком понимая, что делать дальше. Андрей пошарил по карманам, достал карандаш и, приблизившись к этому самому занавесу аккуратно дотронулся до него. Карандаш свободно прошел сквозь иллюзорную ткань.
Рим сунул сквозь шторы руку и не почувствовал никакого сопротивления — это был фантом, голограмма.
Голос раздался совершенно неожиданно. И хотя слова он произносил четко и ясно, а язык был абсолютно узнаваемым, ацтекским, казалось, что говорит он с легким акцентом:
— Приветствую вас на борту… — дальше шли совершенно незнакомые слова.
От неожиданности все вздрогнули, и когда фраза отзвучала, Андрей констатировал на русском:
— Вряд ли это дождавшийся нас инопланетянин. Скорее, искусственный интеллект корабля. Но вот как с ним общаться — хрен его знает.
Неожиданно по занавесу прошлась волна голубого света и возникло вполне объемное изображение человека. Практически обычной европеоидной внешности. Ну, может, росточком чуть побольше.
— Метра два в дяденьке есть, — тихо прошептал невысокий Кот.
Несколько мгновений изображение оставалось неподвижным, а потом довольно медленно, так, чтобы глаз улавливал изменения во внешности, начало меняться. Секунд через тридцать перед ними стояла точная копия Скрипа с чемоданчиком в руке.
Этот иллюзорный Скрип внимательно посмотрел на свой прототип. Бордовый занавес в это время, превратился в абсолютно точное изображение помещения, где они все стояли. Дубль Скрипа поднял чемоданчик и показал его оригиналу, а потом подошел к левой стене, из которой немедленно выдвинулась полочка, и положил дипломат туда.
Затем, открыл крышку и отошел в сторону.
— Липа, дорогие товарищи! — Скрип нервно прижал к себе настоящий ноут.
Внутренности фантомного чемоданчика и в правду отличались. Даже экран был овальный, но, суть уловили все.
— Это на что он намекает? Не-не-не! — Скрип даже попятился к выходу, но потом опомнился и, глядя на своих, убежденно сказал: — А если спалит⁉
Тот же голос, который пытался разговаривать с ними раньше, на языке ацтеков достаточно чисто сказал:
— Опасности нет.
На Скрипа было жалко смотреть. Остаться без ноута для него было все равно, что потерять часть себя. Задрот посмотрел на него с сочувствием и тихо сказал:
— Слышь… Ну один же на двоих останется, если что…
Еще несколько секунд Задрот жалобно смотрел на товарища, отводящего глаза. Рим вмешиваться не стал: парень и сам понимает, что сделать это придется. Наконец, поняв, что никто ему в этой ситуации не поможет, Скрип выматерился так, что у Цинка удивленно поднялась бровь. Потом синеглазка подошел к стене, откуда немедленно выдвинулась необходимая полочка, поставил на нее ноут, открыл его и нажал запуск.
Глава 24
На экране ноута с бешеной скоростью заскакали какие-то кривые, мгновенно менялись графики, периодически всплывали цифровые таблицы, а иногда возникали странные картинки, больше всего похожие на QR-код, только не монохромные, а с пятнами разных цветов. Все это сливалось в какую-то рябящую и мерцающую хрень, которая раздражала зрение.
Кот отвернулся от экрана со словами:
— Да ну, нафиг.
Разумовский почувствовал, как заслезились глаза. В это время Скрип удивленно присвистнул и удивленно сказал:
— Нихера себе у него скорость. Он уже больше половины вытянул!
— А ждать-то еще сколько? — спросил Цинк, когда прошло минуты три-четыре, и все уже вдосталь налюбовались на разноцветное мельтешение.
— Кто ж его знает, — неопределенно ответил Задрот. — Там еще звуковых файлов немерено. Если он будет их отдельно распаковывать, может быть, и долго получится.
— Время ожидать четыре-пять минут, — голос корабля прозвучал точно так же спокойно, только теперь говорил он на русском, пусть и не совсем правильно.
Задрот только головой покачал и повторил:
— Охренеть: скорость!
Компьютер мигнул, экран погас и включилась перезагрузка. Скрип, подбежавший к полочке, болезненно морщась, ждал. Похоже, он все же опасался каких-то нарушений в работе техники, но корабль поспешил его успокоить:
— Причин для волнения нет. С вашим компьютером все в порядке. Прошу вас, пройдите в конференц-зал.
Иллюзорный занавес исчез и возник проем, подсвеченный, как казалось, солнечным светом. Небольшой коридор, закончился такой же открытой дверью. Огромный овальный стол, удобные вертящиеся полукресла и совершенно фантастический пейзаж на одной из стен: причудливой формы скалы и песок. Похоже, стена вся представляла собой один гигантский экран, на котором транслировали сменяющиеся каждые десять секунд пейзажи: бушующее море, странный лес со стволами чуть голубоватого цвета, поляна колючих кустов с оранжевыми гроздьями ягод, какое-то морское животное, выползающее на песчаный берег.
Комната была рассчитана человек на двадцать, не меньше. Поэтому группа почувствовала себя несколько неловко: слишком просторно. Сели за стол все рядом так, чтобы видеть меняющиеся картинки.
Голос корабля спросил:
— Вы предпочтете задавать вопросы или желаете прослушать вводную лекцию?
— Лекцию, — решил Рим.
Самоназвание планеты звучало как Аксуэль, что в переводе с какого-то их древнего языка означало — лоно. Материнское лоно, разумеется.
Первые экспедиции с планеты Фаэтон были отправлены много-много миллионов лет назад. Располагалась планета между Марсом и Юпитером, и Земля с ее кислородной атмосферой оказалась идеальной для начального опыта.
Запущены первые экспедиции были в разные стороны, но все в пределах Солнечной системы. В том числе слетали и к голубой планете. Она в те времена кипела лавовыми озерами и океанами, но уже тогда на ней была вода, и в воздухе хороший процент кислорода. После долгих споров на эксперимент планетарного масштаба фаэтонцы все-таки решились.
Вода была засеяна простейшими одноклеточными. Века и эпохи бежали, сменяя друг друга, на Земле появилась первая растительность, а вот на самом Фаэтоне возникли серьезные проблемы. Планета умирала. И виной этому было вовсе не общество, населявшее ее, а изначальная неустойчивость ядра.
Для самих фаэтонцев это не стало какой-то слишком
