Шрифт:
Закладка:
Впрочем, изгнать соломенного волка с поля можно, путем не самого сложного ритуала, причем с эротическим подтекстом. В нем участвуют семь обнаженных незамужних девиц, которые должны пройти через все поле с вениками в руках, приговаривая при этом заговорные слова, вроде:
«Ты изыди волк злой, волк соломенный
Оставь хлеба наши, ступай в сторону темную,
В лес дремучий, в лес сырой»
Ну, и так далее. По идее, как дойдут они до края поля, так волчара из него как выскочит, как выпрыгнет, и к ближайшему лесу стреканет, чтобы в нем, в самой чащобе, рассыпаться в прах.
Вот только кто сейчас про тот обряд помнит? И про самого волка? Как всегда, свалят все на неблагоприятную обстановку и недотеп-синоптиков. Ну и крайнего найдут, какого-нибудь дядю Васю-агронома. Или даже механизатора. Короче – кто подвернется под руку, тот и будет виноват.
- Ну, нет так нет – глянув на недовольное лицо старшей ведьмы, по которому было ясно, что Марфе она перечить не стремится, согласился я – Договор?
Троицкий тоже глянул на троицу, стоящую на краю оврага, недовольно засопел, но скрепил нашу сделку рукопожатием.
- Вот и славно – хлопнул его по плечу я – Сиди, жди.
Как я и предполагал, глава ковена нашла нужные слова, которые донесла до провинциальной коллеги. Старшая протянула мне смартфон и с великой неохотой сообщила:
- Езжайте, вас здесь больше никто не держит.
- Спасибо – я забрал гаджет – Только дороги расплетите прежде, неохота петлять по улицам. Ваш город красив, но мы его вроде как уже весь осмотрели.
Ведьма недобро глянула на меня, вытянула правую руку, сжала пальцы в кулак, а после резко дернула ее на себя. Раздался еле слышный звон, словно где-то очень далеко лопнула туго натянутая тонкая струна.
- Спасибо – я прижал ладонь к сердцу и обозначил поклон – Рад, что все закончилось миром.
- Еще бы не рад – сказала зеленоглазка – Если бы слово за тебя не замолвили, спать бы тебе сегодня в этом овраге вечным сном, на пару с приятелем.
- Ты, Ксюша, не спеши – усмехнулась старшая – Он заступнице своей про дружка не сказал, зато я расстаралась, про него упомянула. Еще неизвестно, как она его за такой обман отблагодарит.
- Опять вы понятия подменяете, одно за другое выдаете. Обман – это когда черное белым называют – убрал я смартфон в карман – А если просто не сказать, так это не обман, а оплошность. За нее поругают, да и простят. Всего доброго, дамы. Был рад знакомству.
Если честно, нервячок все равно присутствовал. Ну да, вроде как все вопросы решены, но кто его знает? Короче, душа на место встала лишь тогда, когда мы на трассу, ведущую к столице, выбрались.
- Уффф – выдохнул Орест, который, похоже, думал ровно о том же, что и я – Обошлось!
- Обошлось – это когда неприятность запланированная, и выбрался ты из нее без малейших потерь – поправил я его – А когда вот так влетаешь на ровном месте, а после еще чего-то кому-то должен, то такой расклад по-другому называется. Засадой, например. Ладно, это все лирика. Имя. Имя мне назови!
- Да блин – замялся толстяк – Ладно, хрен с тобой. Шлюндт это. Карл Августович. Вернее, так твоего потенциального клиента зовут последние лет тридцать, если не больше. Я еще слышал, как его «Черным Карлом» именовали, и «Иннерхайбом». А один домовой, из почтенных, который чуть ли не Юрьев день помнит, рассказывал мне что некий важный барин-чернокнижник, который при дурном царе состоял, звал его бароном Горстом Шварцсаймером.
- Барин-чернокнижник? – переспросил я – При дурном царе?
- Не тупи, Макс – недовольно буркнул Троицкий – Ты же МГУ заканчивал. Ну да, не истфак, но все же.
- Петр? – предположил я – Ну да, домовым его любить не за что, это факт. Тут и трава никоциана, и прочие перемены, которые они терпеть не могут. А барин, стало быть, Брюс. Других чернокнижников при Петре Алексеевиче вроде не водилось.
- Ну, был еще Лефорт – прижмурил левый глаз колдун – Тоже не самый простой персонаж. Знал много, вверх шел быстро, умер внезапно. Есть о чем задуматься. Но в целом ты прав, уверен, что речь о Брюсе.
- Однако! – проникся я – Силен старичок!
Многолетие в Ночи не такая уж диковина, та же королева гулей Джума, если верить слухам, видела все московские пожары, включая даже те, что устраивали татаро-монголы, но она нежить. А Шлюндт этот вроде как нет.
Я сам с данной персоналией не сталкивался, но кое-что краем уха про него слышал. Говорят, что он очень богат, что владеет коллекцией редкостей, которая запросто убирает экспозиции большинства музеев, включая достаточно именитые, что знает всех влиятельных особ в мире Ночи и никогда ничего не забывает.
- Из Москвы он свалил несколько лет назад – продолжал тем временем вещать Орест – Почему, зачем – точно не знаю, только догадки есть. Но все тогда удивились – вроде он только-только вернулся в город, всем говорил, что надолго, и тут бац – уехал. Печали по этой причине никто, правда, не испытал. Отбыл – и замечательно. Без него спокойнее жить.
- А чем он так вам мешал всем? – уточнил я.
- Не знаю – помолчав, сказал Орест – Нет, правда не знаю. Так он вроде безобидный старичок, добрый, улыбчивый, вроде как даже безвредный. Слово свое всегда держит, факт. Но только у меня при нем всегда такое ощущение возникало, что если я хоть что-то не так скажу или сделаю, то тут мне и кранты. Не сразу, не прямо здесь, но в перспективе, причем самой ближайшей. Отвратительнейшее чувство.
- О как.
- Именно так. И знаешь, я верю в то, что любой, кто пошел против него, или просто подвел, долго не протянет. Про Францева слышал?
- Это который в девяностых Отделом руководил? – уточнил я – Ну да, рассказывали. Говорят, нереально крутой мужик был, ломом подпоясанный.
- Так вот ходят слухи, что это Карл его – понизил зачем-то голос Троицкий – Ну, не сам, конечно… Но с его подачи.
