Я мечусь глазами по сторонам, но, кажется, никто не замечает, что между нами что-то происходит. Высокие сиденья и Гордей, сидящий ближе к проходу, и продолжающий как ни в чем не бывало разговаривать и смеяться, скрывают ото всех любой обзор.

Но все равно… Даже наедине это было бы слишком волнительно, а уж в общественном месте…

Я накрываю его ладонь своей, в надежде, что он перестанет, не зная, что мне еще в этой ситуации можно предпринять. И он, действительно замирает. Вот только руки с моей ноги не убирает.

— Гордей, — тихонько зову я, и он, наконец, поворачивается ко мне лицом.

Смотрит на мои губы, отчего я сейчас же дополнительно вспыхиваю.

— Убери руку, пожалуйста, — произношу я очень тихо, боясь, что сидящие за нами девчонки могут нас услышать.

Но он… сердце начинает колотиться часто-часто, потому что он не убирает, а снова ведет, задирая мою юбку совсем, дотрагиваясь до самых трусиков.

Я инстинктивно, в панике сжимаю бедра, но в этот момент он отпускает и снова отворачивается.

Несколько секунд я перевожу дух, потом начинаю судорожно поправлять свою одежду. Максимально отодвигаюсь от него и начинаю с увлечением рассматривать пейзажи за окном, так быстро сменяющие друг друга, что только успевай любоваться. Через какое-то время, когда глаза устают, пытаюсь даже немного вздремнуть.

— Гордей, ты такой напряженный. Хочешь, я сделаю тебе массаж, когда мы приедем?

Мурлыкающий голос Лены доносится до ушей, я вздрагиваю и слегка поворачиваю голову.

Пока я изображала безразличие, она даром времени не теряла. Поменялась местами с одной из сидящих за нами девочек и теперь перевешивается через сиденье и легонько массирует широкие плечи Гордея. Ее губы чуть ли не касаются его уха, пряди ее волос щекочут его шею.

— Думаю, ты могла бы найти занятие поинтереснее, — отвечает ей Гордей, никак не пытаясь отстраниться, хотя, в общем-то тут и некуда особо, а Лена между тем мелодично тихонько смеется.

— Я не против, если мы займемся чем-нибудь поинтереснее, очень даже за, — произносит она еще тише, прямо ему в ухо, но до меня, сидящей рядом с ними, все равно долетает.

Согласится? Но… Он ведь обещал, что если я стану делать все, что он захочет, то будет только со мной…

— Я сказал ты, а не мы, — поправляет ее Гордей и я чувствую, как у меня слегка отлегло.

— Я не поняла…

— Лен, у меня на вечер другие планы, так что извини.

— Но… мы могли бы хотя бы прокатиться с тобой на байке, или посидеть в каком-нибудь ресторанчике.

— Мне повторить?

— Эээ, ладно.

Лена перестает его трогать, поджимает губы и возвращается на свое сиденье. Гордей закрывает глаза, и я не понимаю, он действительно дремлет или только делает вид.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Мне кажется, после неудачи Лена оставит свои попытки, но едва Гордей спрыгивает с подножки автобуса, как она толкает меня бедром, пролезает вперед и просит, чтобы Гордей помог ей спуститься. Он помогает, но едва она собирается повиснуть на нем, как он ставит ее на ноги и отстраняется.

— Арина? — поворачивается он ко мне.

— Я… могу сама, спасибо, — произношу я, ругая себя за то, что до сих пор не научилась кокетничать также запросто, как другие девчонки, но тут же осекаюсь, потому что сзади снова кто-то задевает.

Я чуть ли не кубарем лечу вперед, и, если бы не Гордей, могла бы запросто растянуться на дороге. А так я впечатываюсь в него, и это исключает любую возможность падения. Он обнимает за талию и ждет, пока я проскользну по его телу и встану крепко на ноги.

Но и тогда не убирает рук.

— Я передумал, — тихо говорит он мне на ухо, рассыпая по моему телу мириады волнительных мурашек. — Насчет того, что на сегодня ты свободна. После полуночи я жду тебя в своем номере.

После этого он отпускает меня и полностью забывает о моем существовании. Я вижу, как сразу после ужина, во время которого мы не перекинулись и парой слов, он садится на мотоцикл и на скорости куда-то уезжает.

Один, хотя Лена, несмотря на полученный отказ, все равно крутилась на стоянке.

***

Решаю сделать вид, что мне и самой сейчас не до него. Нужно разобрать вещи, привести себя в порядок, подготовиться к завтрашней фотосъемке.

Кроме того, Оксана, едва я приехала, ни на секунду не оставляет меня одну.

— Арин, ну, расскажи, расскажи, — то и дело просит у меня она.

Я скидываю ей фотографии отеля, фото со съемок, которые она частично успела посмотреть в ленте агентства, делюсь своими впечатлениями.

— И заплатят вам дополнительно. Жалко, что меня не взяли. Ну, ничего, в следующий раз, может, повезет. А Рада тут таких планов настроила. Хочет во что бы то ни стало вернуть себе Гордея.

— Да?

— Ага. Пока он еще свободен. Девчонки тут сказали, что он вроде бы с Ленкой замутил, но что-то сорвалось и он быстро потерял к ней интерес. И сейчас вот один куда-то смотался. Она и воспрянула духом. Думает, может из-за разрыва с ней переживает. А ты как? Он… все еще нравится тебе? Не отвлеклась пока на другого?

Да, он все еще нравится мне, а потому, когда время подходит к двенадцати, я, вместо того, чтобы улечься спать, выскальзываю из номера и, на подрагивающих ногах и с сильно колотящимся сердцем, спешу в ту часть отеля, где расположен личный номер Гордея. Он скинул мне локацию, и я иду, хотя меня и гложут некоторые сомнения в правильности своего поведения.

У двери я замираю ненадолго, но где-то в отдалении коридора слышится шорох, а я не хочу, чтобы меня застукали за таким занятием, как дежурство под дверью парня.

Я поскорее толкаю пластик, убеждаюсь, что открыто, и, вдохнув напоследок кислорода, быстро вхожу, плотно притворив за собой дверь.

И замираю, едва вижу впереди на фоне открытого окна темный силуэт.

Гордей стоит, сунув руки в карманы, в губах его дымится сигарета. Рядом с ним на подоконнике стоит наполовину пустой стакан с чем-то темным.

— Привет, — произношу я, постепенно привыкая к полутьме и пытаясь разглядеть выражение его лица.

— Раздевайся, — бросает он, даже не поприветствовав меня в ответ, продолжая все также неподвижно стоять у окна и курить.

— Ладно.

Здесь темно, а потому я не настолько сильно стесняюсь его, как могло бы произойти при хорошем освещении.

Сбрасываю с себя сарафан.