Шрифт:
Закладка:
То ли вид им мой не глянулся.
То ли я сама.
— Нет уж, — я даже корзинку у него отобрала, самую обыкновенную, их синего пластика и еще с наклейкой на ручке. — Дальше я сама!
Покосилась недобро девица, выбиравшая йогурты.
Вторая выглянула из-за полки с крупами, прищурившись так, прехарактерно. Я же прям ощутила, как чешется шея, на которую упала пара проклятий.
Из-за чего, спрашивается?
— Уверены? — ручку корзинки Лют отпустил до крайности неохотно.
— Вас Маверик ждет, — я кивнула в сторону черного авто, что остановилось аккурат напротив магазина. — И дед.
— Кстати… надо будет рассказать о Цисковской…
— Вот и расскажете, — я взяла княжича под локоток и развернула к двери. — И про Цисковскую, и про приворотное зелье. Между прочим, если кто додумается и вправду ампулами стрелять…
Княжич вздрогнул и поглядел на меня с ужасом.
— Так что лучше все-таки в машину…
И проводила.
И даже с Мавериком поздоровалась, который молча вышел, дверь княжичу открыл, а мне поклонился.
— Господин велел передать вам, что будет рад видеть вас при случае.
— Конечно, — я вымучила улыбку.
— Это вам, — из машины появилась корзина, которую мне торжественно вручили.
И шея зачесалась сильнее. Да что за… я не просила! Оно, конечно, приятно, но что мне с нею делать-то?
— Или к дому доставить?
— К дому, — решилась я, ибо корзина из белой соломки была размером почти с меня. А мне еще продукты покупать. И вообще…
Маверик снова поклонился.
А княжич из окошка высунулся и рукой помахал:
— До встречи! — воскликнул он мало того, что радостно, так еще и громко. Кажется, услышали его не только девицы, которых в магазине оказалось не две и даже не три, но и вся улица.
Вот… поганец!
Гемоглобинзависимый!
Я запыхтела, пытаясь сообразить, чего бы такого ответить, достойного, но авто с тихим урчанием отползло, а я осталась…
Одна.
Совсем одна.
И…
И обернулась.
Магазин… не торговый центр, конечно, но тоже немаленький. Весь первый этаж дома занимает. И еще навес имеется, а под ним — ящики с фруктами.
Пара холодильников.
И еще одна сумрачная девица при них.
— Привет, — сказала я, чувствуя преогромное желание убраться.
— Ты кто? — девица жевала жевательную резинку и надувала пузыри, которые потом лопала, но как-то так, ловко, что жевачка не прилипала ни к носу, ни к щекам. Наверное, опыт сказывался.
— Ведьма я. Участковая. Тутошняя.
— Ага…
— А ты?
— Мирта, — руку она мне не протянула. — Из невест… буду.
— Очень приятно, — соврала я.
— Это ж княжич? Тот, что вчера…
— Что вчера?
— Точно он. В светской хронике фотку видела. И в Ультраграмме… там он как-то помоложе. Посолидней. Любовник?
— Мы утром познакомились!
— И чё? — вполне искренне удивилась Мирта. — Утро вон когда было…
Действительно.
— Просто… внук нанимателя. И случайно вот… ну какой он мне любовник?
— Ага, — меня окинули придирчивым взглядом и окончательно успокоились. — Ты старая. И кринжовая.
— Чего?
— Фэйс у тебя не шибко бьюти. И жопень маловата.
— А талия, так наоборот, — раздался второй голосок, такой нежный-нежный. — Животик вон имеется… вы явно не уделяете должного внимания прессу.
Я ему вообще внимания не уделяю.
Из магазина выплыло белокурое создание той исключительной красоты, которой самое место на обложке журнала, а никак не в печальной действительности, где эта самая красота действует на нервы обывателям. На мои, к примеру.
— Велита, — представилась девица. — А тебе, Мирта, над речью бы поработать. Над манерами. Раз уж фигурой не вышла.
— Чё?
— Вот и я о том… не слушайте её, она не шибко умна.
— Знаешь…
Я осторожно отступила к двери.
—…но весьма самоуверенна… настолько, что полагает вопрос…
И еще шажок.
— А ты, Велька, только и способна, что языком молоть. Поэтому твои папики от тебя и избавляются?
Дверь почти уже рядом.
Спасительная.
— Не понимаю, о чем ты…
— О том, что одной красивой рожи недостаточно, чтоб жизню устроить. Что, появилась, потому как Северьянов отлуп дал?
— Да что ты…
Я тихонько шмыгнула в магазин.
Так. Батон. Хлеб. Молоко. Потом с доставкой разберусь, а пока этого хватит и домой…
— Извините, вы не подскажете, какой тут без сахара? — девица возле йогуртов стояла, держа две яркие баночки.
— Без понятия.
— Дурацкий предлог, да? — баночки вернулись на полку.
— Мне бы молока, — пробурчала я, чувствуя, что начинаю злиться.
— Какой жирности?
— Три. Если есть.
Мне подали пакет. Надеюсь, не прокиснет, а то ведь станется.
— Я предпочитаю эту марку, — пояснила девушка и тряхнула гривой рыжих волос. — Марика.
— Яна, — не слишком охотна представилась я. — Тоже из невест.
— Как и все тут… безумие сущее. В прошлом году было как-то полегче, что ли. И попроще.
— Вы и в прошлом году?
— Рекомендую выбрать, что вы хотели. Тут через полчаса будет не продохнуться. Городок небольшой, и пусть они готовы принимать гостей, но иногда… случается перебор. И да, в прошлом была. И в позапрошлом. Это весело…
Она потянула меня вдоль рядов.
Хлеб местный пах хлебом. Сытно. Ярко. И на полках, прикрытые тончайшей тканью, лежали тонкие палки багета, и темные кирпичи ржаного хлеба, присыпанные кориандром и тмином. Были круглые булки. И вытянутые. Приплюснутые, почти плоские. И высокие, что купола.
— Булочки тут тоже вкусные… к сожалению.
— Почему?
Булочки лежали в плетеных корзинках. Сахарные рогалики. Завитушки. Плюшки. Тонкие палочки-фило с разными начинками. Воздушные круассаны…
— Потому что удержаться сложно… и выбрать, — она похлопала себя по плоскому животу. — А ты выбирай…
Выбрали.
И булки.
И булочки. И сыр, масло, что отрезали от круглой такой головки… и мысли у меня не о еде. Приглашение это… заходить?
И оно просто так? Или не просто так? Или, может, смысл какой скрытый имелся? Или из вежливости? Могло же быть, чтобы из вежливости? Тогда появляться будет как раз неприлично, потому что оно вроде бы как не настоящее.
Или нет.
А если все-таки настоящее, то просто так заехать и сказать, мол, я в гости? До чего сложно-то…
Марика держалась рядом. Чуть в стороне, но… что ей надо-то? А ведь что-то да надо, иначе не вилась бы, что оса над разлитым соком.
— Я помогу, — она протянула руку к корзинке.
— Что тебе нужно? — не выдержала я.
— Помочь?
— А если подумать? — как-то давно уже я перестала верить в прекрасные порывы чужих душ. Да и если вдруг, то я не старушка, которой надо продукты до дому донести.
— Я слышала, что ты ведьма? Это правда?
— Правда.
— Участковая?
— Именно.
— Вот ты-то мне и нужна, — Марика дернула за ручку пакета. — А то пока ты еще приемное откроешь… дело срочное!
— Приворотными не занимаюсь.
— И правильно.
— Абортирующие тоже… с этим в поликлинику, если что.
— Само собой, — Марика кивнула. — Я вообще не по этому… у меня жених имеется. Но тут такое вот… посоветоваться хочу. Наина была… я бы с ней. Думала, со внуком её, но он тут редко бывает.
— А Цисковская?
Марика фыркнула и глянула снисходительно.
— Госпожа целительница — не ведьма, — произнесла она, чуть растягивая слоги. — У нее свой, четкий круг обязанностей имеется.
И чуть тише добавила:
— Да и тот она… не важно. Главное, не верю я ей.
— А мне веришь?
Улыбка была широкой.
Сияющей.
Ну да. Что там целительница из древнего славного рода! То ли дело первая попавшаяся ведьма! Ей точно можно верить.
Впрочем, сумки на самом деле тяжелые получились.
Да и понять, что с фестивалем этим, стоит. А у кого узнать подробности, как не у той, которая в нем участвовала?
На веранде мы столкнулись с выводком девиц, которые что-то горячо обсуждали, а увидев меня разом смолкли. И уставились. Нехорошо так. Выразительно.
— Кстати… князь весьма не любит, когда в городе буянят, — громко заявила Марика. — Он человек глубоко старомодных взглядов. И полагает, что женщина должна быть тиха и скромна. А если она не тиха и драки учиняет, то это не женщина… во всяком случае, для создания крепкой семьи она категорически не годится.
Девицы замолчали. Нахмурились. И выражения лиц их стали такими вот доброжелательными-доброжелательными. До жути просто.
— Это правда? Или… — уточнила я.
— Правда. Он на самом деле очень старомодный. Ну и скандалистов не любит. Вне зависимости от пола, — Марика помахала кому-то рукой. — У нас буяны долго не задерживаются. Все знают, что если что и ненароком, то князь, конечно, простит. Он понимает, что всякое случается. Раз прости. Два… а потом скажет другое место искать. Для жизни.
