— Пусть благодать богов будет с этими ногами, — сказала она. — Пусть Агни наполнит их огнем, Шакра даст силу, а Сарасвати — изящество. И еще прошу Ганешу, чтобы браслеты не потерялись во время танца…

Потом она помогла ученице расправить складки на сари.

— Помни только о музыке и о небе. Не думай, что кто-то из зрителей желает тебе провала, даже если бросят дохлую мышь на сцену.

— Может произойти и такое⁈ — изумилась Анджали, надевая браслеты — четное число на каждую руку.

— Чего только не бывало, — ответила уклончиво наставница. — Будь выше всего, танцуй так, как танцевала бахаи на кинжалах.

«Тогда я думала вовсе не о небе, — ответила Анджали мысленно. — Я думала о господине Шакре».

Второй перезвон колокольчиков заставил Сахаджанью вздрогнуть.

— Скоро начнут! — она благословила Анджали, не прикасаясь к ней, чтобы не помять наряд. — Помолись и успокойся, а я пойду взгляну на приветствие Джавохири…

— Я совершенно спокойна, — заверила ее Анджали. — Можно и я пойду посмотреть?

— Нет! — Сахаджанья привычным резким жестом вскинула руку. — Смотреть запрещаю. Ты молишься, думаешь о небе и хранишь в душе покой и благодать.

В ее душе, похоже, покоя не было и в помине. Анджали заметила, как дрожат пальцы наставницы, и решила не сердить ее еще больше.

— Хорошо, буду только молиться и грезить о небе, — заверила она, тут же смиренно складывая ладони.

Колокольчики зазвенели в третий раз, и Сахаджанья почти бегом покинула комнату для переодеваний.

Оставшись одна (Коилхарна, карауливший под окном, не в счет) Анджали и в самом деле принялась за молитву. Сначала она попросила бога огня даровать подвижность ее членам и пламень сердцу, а потом обратилась к царю богов Шакре, прося его о помощи и вдохновении.

Эта ее молитва была особенно горяча, и Анджали так увлеклась, что пришла в себя только когда хлопнула дверь. Оглянувшись, девушка увидела наставницу — та вошла и сразу прижалась к двери спиной, будто боялась кого-то впустить. Лицо у Сахаджаньи было бледным, глаза испуганно расширены…

— Что случилось? — Анджали бросилась к ней. — Кто-то за вами гонится?

Но наставница уже взяла себя в руки и кивнула ученице, изобразив улыбку:

— Будь готова, Джавохири уже заканчивает танец.

— Но с вами-то что⁈ Вы как будто призрак увидали!

— Все хорошо, — Сахаджанья пригладила волосы, и руки у нее дрожали так, словно она только что пыталась украсть священного павлина царя богов. — Дай благословлю тебя еще раз…

Она подала чашу с лепестками, Анджали зачерпнула их полной горстью и приняла благословение.

— Я готова, — сказала она твердо.

Наставница и ученица прошли полутемным коридором к сцене, и Анджали почти сразу услышала восторженные вопли зрителей. Хлопали в ладоши так, что казалось, будто волны рокочут, накатывая на берег.

— Она станцевала удачно, — заметила Анджали.

— Не думай о соперничестве! — почти прикрикнула на нее Сахаджанья. — Думай только о танце!

У тяжелых занавесей, отделявших коридор от сцены, они остановились, дожидаясь, когда уйдет Джавохири. Зрители изнемогали — это было ясно даже дураку, и Анджали ревниво прислушивалась. Неужели, Джавохири и в самом деле так хороша⁈

Занавес приоткрылся, и показалась ее соперница — проскользнула в полутьму с ярко освещенной сцены, легкая, как пташка. Щеки ее лишь чуть раскраснелись, а глаза довольно сияли. Она не заметила Анджали и Сахаджанью, и пробежала мимо — словно перетекла волной, даже не зазвенев ножными браслетами.

Анджали проводила ее взглядом, но Сахаджанья указала в сторону сцены, строго сведя к переносью брови.

Раздались первые звуки гимна Агни, приподнялся занавес, и Анджали, глубоко вздохнув, вышла на сцену.

Справа и слева стояли алтари богам — один украшен алыми цветами и предназначался богу огня Агни. Второй алтарь украшали синие цветы, это был алтарь поклонения Ганге — богине священной реки.

Но все это Анджали успела заметить краем глаза, потому что основное внимание заслужили зрители. Их было много — настоящее людское море! Они толпились перед сценой, сдерживаемые натянутыми поперек веревками, и гандхарвы-охранники строго следили, чтобы никто не смел заступить за эти веревки, чтобы не помешать танцу и не побеспокоить богов.

Первый поклон предназначался божествам, удостоившим своим присутствием выступление. Боги расположились в тени шатра, возлежа на ложе, украшенном цветами. Анджали увидела господина Читрасену, и господина Каму, и были еще боги и богини — все очень красивые, некоторые — белокожие, как и она, но господина Шакры не было.

Разочарование от этого было таким огромным, что Анджали едва не пропустила поклон музыкантам, когда они начали играть гимн Агни. Но она почти сразу же попала в такт и успела сделать второй поклон и третий — зрителям.

Как же их много!

Стоя на сцене одна, лицом к лицу с толпой, Анджали в первое мгновение почувствовала страх. Но вина рассыпала серебристые капли звуков, и барабаны стучали, как сердце, и ноги, на которые наставница надела браслеты с бубенчиками, сами притопнули, отбивая ритм.

Анджали помнила слова гимна наизусть, и начала первый танец — танец подношения цветов, испрашивая благословения у бога огня.

Агни призываю я — во главе поставленного

Бога жертвы,

И жреца обильнейшесокровищного.

Сначала — игра бровей, потом — игра взгляда, потом изящный поворот головы… Танцовщица, словно распускающийся цветок, оживала под взглядами зрителей.

Если кто тебя, о Агни,

Как вестника, о бог, почитает,

Стань его покровителем!

Гимн был об Агни, но мысли танцовщицы занимал вовсе не бог огня. Анджали утешилась, что Шакра все равно увидит ее божественным взором — ведь известно, что царь богов имеет тысячу глаз, а значит, он не может не увидеть арангетрама той, которой обещал, что будет ждать ее сваямвары.

Она станцевала вдохновенно, нигде не ошиблась, не отстала и не поспешила, следуя за ритмом. Высыпав лепестки на статуэтку бога Агни, Анджали внутренне возликовала — ни один лепесток не прилип к ладоням, и все они остались свежими душистыми.

Музыка закончилась, танцовщица вышла на поклон, чтобы получить причитающиеся ей восторги. Зрители хлопали, боги довольно кивали, но… но не так бурно, как Джавохири.

Анджали скрылась за занавесом и сразу оказалась в объятиях Сахаджаньи, которая повела ее в комнату. Навстречу им попалась Джавохири — уже освежившаяся, с переплетенной косой, привязанной к поясу золотым шнуром.

Она улыбнулась Анджали — насмешливо, с превосходством, и выпорхнула на сцену. Зазвучала музыка, и раздался дробный и четкий звон ножных браслетов — это танцовщица начала пляску ветра. И почти сразу же зрители взвыли от восторга, как войско ракшасов, завившее сокровища небесных царей.

— Идем, надо причесать волосы и закрепить косу… — Сахаджанья потянула Анджали прочь.

В танце ветра много поворотов, движения постепенно убыстряются, и тяжелая коса, украшена подвеской, может ударить достаточно сильно и заставить потерять равновесие. Поэтому перед вторым выходом на сцену волосы заплетают особенно плотно и привязывают ее к поясу.

Второе выступление короткое, надо успеть с прической, но Анджали остановилась у занавеса, хотя наставница дергала ее за руку, призывая уйти.

— Не смотри! Не смотри! — шипела Сахаджанья, но справиться с ученицей, которая вдруг словно обрела силу десяти слонов, не смогла.

Анджали отодвинула краешек занавеса, чтобы посмотреть на соперницу.

То, что она увидела, повергло ее в ужас и едва не заставило заплакать от зависти.

Она совершенно несправедливо назвала дайвики Урваши недостойным учителем. За несколько месяцев дайвики сотворила чудо — она сделала из Джавохири танцовщицу, изяществом превосходящую богинь! Танец она исполняла, как исполняла бы его речная волна, которую колышет ветер. Все ее тело