тяжести, приступил к утолению информационного голода — попросил стюардессу принести мне свежую американскую прессу. С вгоняющей в соблазн улыбкой и наклоном, при котором открывался чудесный вид на ложбинку в зоне декольте, мне был вручен вчерашний New York Times.

Еле оторвал взгляд, и чтобы остыть занялся изучением биржевых котировок. А именно акций General Electric и American Tobacco.

Обе компании меня не подводили, их акции падали и значит я смогу скупать их больше и дешевле. Беспроигрышная стратегия если точно знаешь, что в итоге окажешься в плюсе. А я знал. Надеюсь, этот зелёный юнец из Merrill Lynch не проигнорировал мои указания и не занялся самодеятельностью. Иначе полетит у меня с небоскреба в теплые края.

Закончив с главным, я просто листал газету пока не наткнулся на заголовок «Рождество было омрачено беспорядками, которые прошли сразу в двух городах. В Нью-Йорке и Вашингтоне.

Ветераны Корейской войны, а также друзья и родственники погибших в Корее пилотов провели два митинга перед посольством Великобритании в Вашингтоне и генеральным консульством в Нью-Йорке.

Митинги переросли в беспорядки, возмущенные граждане закидали здания банками с краской и камнями, а в Нью-Йорке толпа даже попыталась прорваться в здание консульства, и полиции пришлось применить силу.

Причиной этого стало сенсационное расследование журналиста Питера Паркера, вышедшее за день до этого».

Отлично! Как я люблю этих полезных патриотов, которыми отманипулировать легче легкого. С их помощью я точно проверну все, что задумал.

На радостях я попросил принести мне еще пару шотов бренди, а через час самолёт начал снижаться и приземлился в Нью-Йорке, где меня встречала охрана, и уже через несколько минут, когда я забрал свой автомобиль со стоянки, мы поехали на Брайтон-Бич в офис детективного агентства узнать последние новости. Двое парней Спаркса на своей тачке пристроились в хвост моему Корвету и бдили, чтобы со мной по дроге ничего не случилось.

— Добрый день, мистер Уилсон, — поприветствовал меня Тимоти Спаркс, когда я вошел к нему в кабинет. — Чего-нибудь выпить или сразу перейдем к делу?

— Сперва дела, — без раздумий выбрал я.

— Первое. Чарльзу Френсису, с которым у вас и мисс Мэтьюс случился инцидент на благотворительном вечере сделали операцию на глаза. Врачи уверяют, что один глаз вполне возможно спасти. Второе — полиция провела рейд на ипподроме в Гошене и арестовала несколько человек. Их всех обвиняют в торговле наркотиками, — в этом месте детектив довольно ухмыльнулся, давая понять, что сам приложил к этом руку, — а это очень большие сроки. Третье — арестовали не всех людей Френсиса. Кое-кому удалось сбежать, но, находясь в розыске, они вряд ли рискнут вернуться в наш штат. Четвертое. Чарльзу Френсису обвинение предъявить не удалось. Во время рейда он находился в больнице, а его люди его не сдали, на сделку с прокурором не идут ни в какую. Пятое. — при этих словах Спаркс достал из сейфа папку и через секунду передо мной появились расписки отца Фрэнка на разные суммы, от двухсот долларов до тысячи. — Всего двадцать тысяч долларов. — озвучил итоговую сумму детектив.

— Отличная работа, — похвалил я его. — То есть мне больше ничего не угрожает?

— Я бы так не сказал, — Спаркс затушил сигарету, вжав ее толстым пальцем в пепельницу. — Кредитор вашего отца на свободе и у него есть возможность нанять людей, чтобы поквитаться с вами. Поэтому предлагаю охрану пока не снимать. Но решать, конечно, вам.

— А мисс Мэтьюс вернулась в Нью-Йорк?

— Нет, не вернулась.

— С ней все в порядке?

— О мисс Мэтьюс следует говорить с ее братом, а не со мной, — отшил меня Спаркс. — Так что с охраной? Снимаем или оставляем?

— Снимаем, — я рассудил, что непосредственной опасности сейчас нет и закрыл договор со Спарксом. Просить решить проблему с кредитором кардинально не стал, такие вещи в моем положении надо заказывать анонимно или осуществлять самому.

Дом, милый дом, как же я по тебе соскучился. Даже не ожидал что прикиплю к этому чужому особняку. Хотя почему чужому? Уже моему.

— Фрэнк, ты уже вернулся?! — первой мне повстречалась моя соседка миссис Пэйдж. Она появилась словно ниоткуда, как только я припарковал Корвет.

— Отлично выглядишь, Пэтси, — зашел я с комплимента — беспроигрышный вариант с женщинами любого возраста, что и доказала соседка появившимся от удовольствия румянцем.

— Фрэнк, как же ты похож на своего отца. Тот тоже всегда был обходителен с дамами, — она кокетливо поправила свои очки. — Не то, что твой дядя, — от воспоминаний Пэтси рассмеялась. — Тот кроме своих питомцев никого не замечал. Как-то в его домашний террариум залезли еноты и все его обитатели расползлись по округе. Город неделю на ушах стоял, пока всех не отловили! Ты не знаешь, Брайан скоро приедет? Раньше он приезжал на Рождество, а нынче ваш дом стоял совсем пустым, — печально закончила соседка.

Ее слова заставили вспомнить меня о том, что я уже успел забыть — что у Фрэнка есть дядя, причем с прибабахом.

— Не знаю, он не писал. Кстати, Пэтси, у меня для вас есть подарок из Европы, — обрадовал я соседку. — Давайте зайдем, я разберу вещи и сразу же вручу его вам.

— О, Фрэнк! Это так мило с твоей стороны, — спустя десять минут миссис Пэйдж принимала из моих рук корзину с продуктами: несколько сортов сыра, баночка консервированных трюфелей, оливковое масло с различными наполнителями из трав и лимона, бутылка итальянского вина.

Наконец, она ушла, и я смог подняться к себе, чтобы освежиться после дороги. Когда спустился, в доме уже хозяйничала Марта, специально приехала чтобы приготовить мне ужин.

Поздоровавшись, я отправился в гараж, нужно было кое-что взять из инструментов.

— Мистер Уилсон, ужин готов. Что это? — Марта, наклонив голову набок, рассматривала картину Ника Спатари, которую я только что повесил в своем кабинете. Вид при этом у неё был как будто я прибил гвоздями к стене грязную половую тряпку.

— Это картина, — сыграл я в пока что неизвестного здесь капитана Очевидность. — Нравится?

— Она ужасна, мистер Уилсон. Не картина, а мазня. Семилетний внук моей подруги Барбары и тот нарисует лучше.

— Ну почему мазня? — не согласился я. — Это называется импрессионизм, одно из течений в живописи, к тому же довольно модное течение.

— Делать вам больше нечего, как всякую мазню на стенах развешивать, — осталась при своем мнении Марта.

— Я сейчас приду, можешь накрывать, — выставил я ее за дверь, а сам уселся в кресло напротив картины.

— Ничего эта Марта не понимает в современном искусстве. Современное искусство, — задумчиво повторил я, как бы пробуя это словосочетание на вкус, и закурил. —