М о к о р е л (смущен). Вас это не касается.

А н д р е й. Как же? Ведь вы мне им угрожаете.

М о к о р е л (отбрасывает терпеливое иезуитское лукавство и открытый свой фанатизм — ни то, ни другое сейчас ему не помогает; вскакивает). Это правда! Я угрожаю вам, и очень серьезно угрожаю!

А н д р е й (чуть отодвигается от дула револьвера, которым Мокорел нацелился ему в грудь). И так близко, что мне видна даже марка на вашем револьвере: «Беретта, калибр девять, тысяча девятьсот тридцать четвертый, Бреветатто». Итальянский офицерский револьвер, если не ошибаюсь.

М о к о р е л (убирает револьвер). Ну а теперь — шутки в сторону.

А н д р е й. А я не шучу. Я не знал, что имею дело с офицером оккупационных сил.

М о к о р е л (сухо). Я не офицер оккупационных сил.

А н д р е й. А кто вы?

М о к о р е л (снова патетично). Я — «Стража в вихре».

А н д р е й. Насколько я могу видеть, на улице спокойная погода. Зимнее небо со звездами. Вихря нет и в помине.

М о к о р е л. Если вы его еще не чувствуете, то скоро почувствуете. Не только в себе, но и на себе. (Доволен собой, особенно видя, что Каетан одобрительно усмехается.) Итак, господин Бринар, я должен вам сказать, что мы пришли за вами с весьма недвусмысленными предписаниями. И будьте уверены, что наше трио (кивает головой в сторону улицы, откуда вновь раздается испанская серенада, с усмешкой) с гитарой, с которым вы имели честь познакомиться, от имени католической цивилизации в этой стране дисциплинированно выполнит эти предписания.

А н д р е й (иронически, не желая выдать, что угроза насторожила его). И какие же у вас предписания?

М о к о р е л (холодно, сухо). Если вы не подпишете того, что мы от вас требуем, вы будете юстифицированы[49].

А н д р е й (задумчиво). То есть — убит.

М о к о р е л. Юридическая сторона этого вопроса нас не касается. Важны практические результаты. А именно для вас.

А н д р е й (после глубокого молчания). Когда я шел сегодня вечером через лес и смотрел сквозь черные ветви бука в бесконечность, я думал о конце. Я предчувствовал, что он где-то близко, но что он так рядом… нет.

М о к о р е л. Господин Бринар!

А н д р е й (смотрит на него). И что у него такое обычное лицо. Скорее жалкое, чем страшное.

М о к о р е л (его раздражает ироническая надменность Андрея). Оставим мое лицо. Каково оно есть, таким и останется, а ваше, если вы не передумаете, через пять минут уже таким не будет.

А н д р е й. А каким оно будет? (Не дожидаясь ответа.) А впрочем, все равно. Я его больше не увижу.

М о к о р е л. Вы хотите сказать, что остаетесь при своем решении?

А н д р е й (не обращая внимания на его вопрос). И подснежника, который я сорвал, выходя из леса, — тоже. Не знаю, где он. Я хотел подарить его своей девушке. Жаль.

М о к о р е л (саркастически). Вашего подснежника?

А н д р е й. И того, что она о нем никогда не узнает. (Смотрит на Мокорела.) Чего вы ждете? Пять минут, кажется, прошли.

М о к о р е л (стоит позади Андрея, приставив к его спине пистолет). Еще нет.

А н д р е й (осторожно оглядывается назад). Нет? Я думал, что минула целая вечность. Спасибо вам за нее, Мокорел. (Сознавая, что своей интимностью, полной глубокой иронии, мучает и расслабляет его.) Собственно, странная эта штука — человеческая жизнь. Это — мгновение вечности… Это — вечность мгновения… Вам не кажется, Мокорел?

М о к о р е л (кладет перед ним на стол лист бумаги и авторучку). А теперь пишите то, что я продиктую, — вам незачем думать о вечности.

А н д р е й (задумчиво). И правда. (Берет ручку и бумагу.)

М о к о р е л. Вы будете писать?

А н д р е й. Возможно.

М о к о р е л (удивленно переглядывается с Каетаном). Тогда пишите. (Ходит по комнате.) Верховному Комиссару Люблинского округа — имя знаете… Нижеподписавшийся глубоко сожалеет… (Вышагивая по комнате, приближается к Андрею и смотрит через его плечо на бумагу. В ярости.) Что это? Что вы пишете?..

А н д р е й (со спокойствием человека, который свел свой счет с жизнью). Ноты. Это моя профессия.

М о к о р е л (хватает бумагу и комкает ее). Вы со мной не шутите, Бринар, а то…

А н д р е й. Жаль. (Кивает на ноты, с которыми расправляется Мокорел.) Это был интересный мотив.

М о к о р е л (ударяет Андрея по лицу). А это его контрапункт.

А н д р е й (потирая ударенное место). Спасибо, я постараюсь его запомнить и использовать.

М о к о р е л. Боюсь, что не успеете.

А н д р е й (смотрит куда-то вдаль). Вот так. Человек рождается и умирает, а между этими датами — создает или разрушает. Я пытался только создавать. Может, в этом-то и была моя ошибка. Бывают времена, когда надо уничтожать (многозначительно смотрит на Мокорела) как раз разрушителей. Я их только презирал, но, оказывается, этого мало. Вам не кажется, что это так, Мокорел?

М о к о р е л. Конечно. Но вот мы не собираемся подражать вам в этом.

А н д р е й. Я готов. Чего вы ждете?

М о к о р е л (достает из кармана новый лист бумаги. Призывая к рассудительности и в то же время угрожая). Господин Бринар, пишите письмо! И, прошу вас, не давайте мне повода для какого-нибудь нового контрапункта, несравненно более мощного, чем прежний.

А н д р е й. Я вам сказал, что не подпишу ничего, что не соответствует моему достоинству.

М о к о р е л. Не подпишете?

А н д р е й. Нет.

М о к о р е л. А если я выложу вам сейчас нечто такое, что вам и не снилось? (Видит, что произвел впечатление на Андрея.) Ваша фантазия — творческая, может быть, именно поэтому она не заходит так далеко. (Берет из вазы ветку вереска и, глядя исподлобья на Андрея, помахивает ею перед его лицом.) Как вы думаете, зачем мы пришли в этот дом с этими безбожными знаками (показывает на красную звезду на пилотке, которую он положил на стол) на своих челах? (Снова помахивает вереском перед Андреем.) Думаете, из предосторожности или даже из боязни? Поверьте мне, нет. Ну как, у вас прояснилось?

А н д р е й (встает, пытаясь сохранять спокойствие). Ах вот как. Кажется, я начинаю понимать.

М о к о р е л. Меня это радует.

А н д р е й (делает шаг к нему, останавливается). Хотите убить меня, а всю вину свалить на своих противников.

М о к о р е л. Так точно. А из вас сделать то, что вам явно придется не по сердцу, — мученика. И именно нашего. К счастью, до недавнего времени вы были человеком аполитичным. А кроме того, у нас в руках две ваши неизданные симфонии.

Андрей бросается к Мокорелу, выбивает у него из рук револьвер и сбивает с ног. Однако Каетан, который все время наблюдал за ним, хватает его и ударяет так, что Андрей летит через всю комнату и ударяется о буфет. Придя в себя, он опрокидывает стул и, схватив его, замахивается на Каетана — тот вовремя уворачивается. Находившийся за спиной Андрея Мокорел поднимается с пола и ударяет его.