Блин… Доктор… Да ты меня оказывается насквозь видишь…

— В апреле мне тринадцать исполнилось. Четвёртого числа.

— Ну-ну… Вот я и говорю… А ещё, когда я нашёл клад, ты не удивилась ни на секунду, ты даже раньше чем я произнёс слово «клад» спросила меня так язвительно: «Ты что, клад нашёл?»

— Но это же элементарно. Ты копался в яме и что-то там нашёл…

— Инга! Не валяй дурака! Я же говорил, что у меня аллергия на ложь и неправду.

— А как ты сам можешь объяснить все эти странные вещи, про которые ты сейчас мне рассказал?

— А я не знаю. Я просто не понимаю ничего с тех пор, как познакомился с тобой. Я тебе абсолютно НЕ ВЕРЮ… Но в то же самое время я тебе ДОВЕРЯЮ. Доверяю, как другу, с которым я не раздумывая готов пойти, что в бой, что в разведку…

— Разведка — это тоже часть боевых действий…

— Угу… И этому тебя тоже в твоём интернате научили? Вообще-то тактику ведения боевых действий и соответствующие этому термины изучают в военном училище, если я ничего не путаю… Только не говори мне, что у вас в школе была «Зарница» и тебе дали на один день почитать учебник сержанта воздушно-десантных войск?

— А почему сразу ВДВ?

Этот доктор уже сделал столько аналитических выводов из моих поступков. А знакомы мы с ним всего ничего. Да он просто гений. Ему бы преступления раскрывать, а не котов кастрировать…

— Потому что десантников у нас лучше учат, чем обычную пехоту. А ты в одиночку берёшь и связываешь уголовника. При этом действуя только одной левой рукой.

— Ага. И при этом я его так плохо связала, что он потом развязался и порезал бритвой лицо нашему другу Натану.

— Это лишь из-за того, что ты не смогла сделать правильный узел и затянуть его одной рукой. А потом пошла и той же одной рукой ликвидировала целого майора уголовного розыска.

— Ну и что из этого всего следует?

— А следует то, что ты совсем не та, за кого себя выдаёшь?

— Это что-то меняет в наших отношениях?

— Пока ещё нет. Но в будущем, я очень хотел бы всё же поподробнее знать, с кем делю хлеб, и с кем закапываю трупы врагов…

— Я не знаю, что тебе сейчас ответить. Ты такую речь тут задвинул, как Троцкий с трибуны…

— Ты видела Троцкого?

— Нет. С Лейбой Бронштейном я лично не знакома. Его убили задолго до моего рождения в Мексике. Его там Рамон Меркадер ещё в сороковом году ледорубом в голову тюкнул, а на следующий день Лев Давидович и помер.

— И откуда такие подробности?

— А ты сам как думаешь?

— Мы с Натаном уже говорили про тебя.

— Обсуждали, значит, за моей спиной… Перемывали мои бедные девичьи косточки…

— Он рассказал мне и про гнев божий, и про меч господень. Его это сильно впечатлило.

— А тебя?

— А я не знаю. не понял ещё пока… Я в первую очередь медик. А медицина мистику не очень-то приветствует.

— Да перестань ты! Какая мистика? Какой гнев божий?

— Вот и я говорю…

— Ага. И отказываешься копать там, где я якобы напророчила ещё один клад? Не смеши меня!

— Ты хочешь, чтобы я копнул там? Ты же сказала, что не стоит выкапывать, то, что там лежит, чтобы не задерживаться здесь до утра.

— То есть, ты точно уверен, что там, в той ямке что-то есть, если я так сказала?

— Не исключено… Я конечно далёк от мысли, что это так. Но проверять почему-то не хочется.

— А если ты там начнёшь копать и ничего не найдёшь… Что тогда? Тогда ты не будешь больше говорить про мою мистическую сущность?

— А вдруг там что-то есть? Мне тогда придется поверить и в потусторонний мир, и в колдовство с ведовством. Не знаю уж, как там у вас это правильно называется.

— У кого, у нас? Вадим! Ты точно бредишь.

Доктор насупился. Он перестал копать свою яму. Посмотрел на меня изучающе, а потом выдал:

— А давай так! Я сейчас начинаю копать там, где ты сказала, что…

— И что дальше? — перебиваю его.

— Если там я нахожу ещё один клад, или ещё что-нибудь интересное, то ты мне честно рассказываешь о себе. И ответишь на все мои вопросы более подробно, чем сейчас. Но запомни: Я ложь почувствую. У меня это хорошо развито. Я с животными общаюсь, а они разговаривать не умеют. Но я их чувствую. Не знаю как, но чувствую и понимаю. Поэтому тебе будет очень трудно меня обмануть…

— А если ты там ничего не найдёшь.

— Тогда просто закопаем останки этого урода и уедем отсюда.

— Договорились. — я легко соглашаюсь, так как ни на грош не верю в то, что клады растут так часто.

* * *

Вадим перебирается на место, где он планировал копать изначально, и начинает втыкать лопатку в землю. Ну а я с иронией наблюдаю за ним. Копает он так самозабвенно, будто бы действительно ищет клад. Если бы у меня с собой были сигареты, то сейчас обязательно бы закурил, любуясь этой картиной. Правильно говорили древние: «Можно бесконечно долго смотреть, как горит огонь, как течёт вода, и как работают другие…»

Доктор копал молча. Вот прошло уже три минуты. Он с остервенением снова и снова вгрызался в податливую землю, пока его лопатка не стукнулось обо что-то с глухим звуком. Не метал и не камень. Это уж точно…

— В корень, небось, попал, — скептически прокомментировал я.

Вадим стал аккуратно копать вокруг того места, где лопатка наткнулась на преграду. Мой скептицизм стал постепенно улетучиваться. Когда вокруг препятствия образовалась овального вида канавка, кладоискатель посмотрел на меня и сказал:

— Ножик дай! Тут надо осторожнее.

Я протянул ему свой стилет, и он стал аккуратненько очищать то, что находилось в ямке посредине. Уже не было сомнений, что ямка не пуста, но я всё ещё тешил надежду, что там камень, деревяшка, кирпич… Да что угодно…

Ну откуда здесь второй клад? Здесь что, аномальная зона? Или на том дереве, что упало, раньше табличка висела с указателем стрелкой вниз, и надписью: «Клады закапывать только здесь!»

Но через пару минут на поверхности дна неглубокой ямки, нарисовался силуэт небольшого сундучка или ларца, с ручкой на вершине. Потянув за ручку, Вадим с трудом извлек на поверхность подтверждение моего шутливого пророчества. Было понятно, что