Шрифт:
Закладка:
– А старинные сейфы ваш друг вскрывал?
– Конечно. По его словам, старинные как раз самые надежные. Однажды он двое суток вскрывал немецкий сейф – пятитонный, бронированный, 1812 года выпуска. Говорил, что бронзовые пружины в том сейфе прослужат еще несколько столетий. Представляете? Еще один интересный экземпляр обнаружился, кстати, в Калининграде. К замку – три ключа, все три – у разных людей. Допустим, у владельца сейфа и его домочадцев. А суть в том, что сейф открывался исключительно в определенное время – двенадцать часов, три часа или шесть. Причем замок еще и узнавал, каким ключом и в котором часу его открывают! Не фантастика ли?
– Фантастика, – согласилась Маруся.
Тема так захватила обоих, что ее обсуждали еще с полчаса. Полевой припомнил, как его друг хвалил сейфы фабрики Маевского, работавшей до революции в Киеве. Не сейфы, дескать, а настоящие головоломки! Оказывается, в девятнадцатом веке промышленники и банкиры соревновались, чей сейф надежнее и безопаснее. Даже для проверки специально нанимали медвежатников. А вот некоторые старинные немецкие – трофейные – сейфы могли при попытке их вскрыть взорваться, содержимое при этом, разумеется, уничтожалось. Автогеном такой не разрежешь, нужно подходить с особой осторожностью.
«Хорошо, что у Дремова не такой! – подумала Маруся. – Только взрыва в кабинете начальника гарнизона нам не хватало…»
– Запомните, Марусенька, замков или сейфов, которые нельзя было бы взломать, не существует в природе, – резюмировал Полевой. – Каким бы сложным ни был код доступа, опытный мастер рано или поздно его подберет. Как говорится, дело времени…
Дверь распахнулась, и в палату влетела запыхавшаяся Катя.
– Маруся, вот ты где! Я так и знала, что тебя можно будет найти у Ивана Трофимовича, – выпалила она. – Тебя к телефону Дремов требует, уже третий раз звонит! Неймется ему, просил сбегать, тебя поискать!
– Иван Трофимович, я к вам сегодня еще непременно загляну, – пообещала Маруся.
– Ох, дурья моя башка, я же вам главного не рассказал! – спохватился Полевой. – Ну, бегите, Марусенька, полчаса эта новость подождет, мы ее ждали дольше…
Бегом спустившись вслед за Катей на первый этаж в свой кабинет, Маруся обеими руками схватила лежавшую на столе рядом с аппаратом трубку.
– Слушаю, товарищ полковник!
– Мария Васильевна, знаешь, кто ты у нас?
– Кто? – осторожно спросила Маруся, пытаясь по интонации Дремова определить, хвалить он ее будет или, наоборот, ругать.
– Ты у нас гений этой самой, как ее… дедукции, вот! – торжествующе заявил начальник гарнизона. – Все вышло в точности так, как ты обрисовала. Нашлась пропажа! В машинке заводной у сынишки Зайцевой, он ключ туда засунул. Ну, спасибо тебе, дочка! Спасла меня, разиню! Что б я без тебя делал? И батюшке с матушкой своим передай от меня низкий поклон за то, что вырастили такую умницу-разумницу! А сама проси у меня что хочешь, все для тебя сделаю!
– Товарищ полковник, спасибо, конечно, но вы сильно преувеличиваете, – смутилась Маруся. – Моя заслуга лишь в свежем, так сказать, взгляде, вы, понятное дело, были уже на нервах. Капельку логики, чуточку психологии, и дело в шляпе, то есть ключик у вас в кармане. А вот в причинах смерти Серафимы Паниной я до сих пор не разобралась…
– Разберешься! – бодро заявил Дремов. – Обязательно разберешься. Помни, я в тебя верю! А сейчас, Мария Васильевна, извини, дела. Надеюсь, сегодня я тебя уж больше не потревожу…
По голосу начальника гарнизона можно было догадаться, что он улыбается.
Маруся аккуратно положила трубку на рычажки и посмотрела на Катю, которая, казалось, вся обратилась в слух. Катя надула щеки, сделала круглые глаза и подняла большой палец.
– Да ну тебя! – рассмеявшись, махнула рукой Маруся.
В предвкушении долгожданной, по словам Полевого, новости, она снова вернулась к нему в палату.
– Эксперты установили, чем отравили Серафиму Панину! – выпалил Иван Трофимович, как только Маруся переступила порог. – Синильной кислотой.
– Я подозревала, – кивнула Маруся. – Синильная кислота, или гидроцианид, оказывает действие на нервную систему, дыхательную, сердечно-сосудистую… Гипоксия, одышка, давление падает, пульс учащается, развивается острая сердечно-сосудистая недостаточность, остановка сердца, смерть… Когда Серафиму нашли в библиотеке, я почувствовала запах горького миндаля, это стопроцентный показатель.
– Интересно, откуда у убийцы синильная кислота? – задумался Полевой. – Из шпионского арсенала?
– Необязательно. При определенной сноровке яд можно получить и из подручных реактивов, которые применяют люди вполне мирных профессий, – Маруся наморщила лоб, вспоминая институтский курс лекций по отравлениям. – Нам рассказывали о случае отравления известного ювелира, который занимался в мастерской гальванопластикой, нарушил технику безопасности и погиб. Если мне память не изменяет, он смешивал красную кровяную соль с кислотой. При этом выделяется цианистый водород, проще говоря – синильная кислота. По-моему, ее также используют то ли при покраске, то ли… Надо справочник посмотреть.
– Ну вот! – Иван Трофимович поднял указательный палец. – Ювелиров, кстати, в Чкаловске не так много.
– Ювелиров? Да, Иван Трофимович, ювелиров проверить не помешает…
«Леня мне недавно очень красивый гарнитур подарил, – вспомнила Маруся слова Симы. – сережки и колечко. Только для сережек у меня уши не проколоты, а колечко великовато оказалось. Я его в ювелирную мастерскую отдала, пообещали уменьшить…»
Надо попытаться узнать, в какую мастерскую Серафима отнесла свое колечко. С другой стороны, зачем какому-то ювелиру убивать Симу, еще и предпринимая одну за другой несколько попыток? Не из-за кольца же, пусть и дорогого?
Пожалуй, зря Маруся думала, что стоит узнать, чем именно отравили Симу, и в деле появится зацепка. Ну, узнала, и что? Только еще больше запуталась…
На следующий день, в свой очередной выходной, Маруся сидела, подобрав ноги, на диване под оранжевым торшером и вяло перебирала спицами. За последнюю неделю длина левого рукава бордового свитера увеличилась всего на четыре сантиметра. Если так пойдет и дальше, свитер будет готов не раньше следующей зимы. А то и… Ну, или ей придется надеть его с недовязанными рукавами – как одному из братьев Элизы, героини любимой Марусиной сказки Андерсена «Дикие лебеди». Элиза, чтобы расколдовать братьев, которых злая мачеха превратила в лебедей, плела им рубашки из крапивы и не перестала
