что впервые за все это время ректор Корвус назвал меня по имени. Не неприятно, но нетипично. — Я вовсе не намеревался оскорблять ваши профессор Шикоби и ваши с ней теплые чувства.

— Полагаю, что оскорбительного подтекста действительно не было, — признала я и добавила полушутливо: — Бриар.

Признаться, я чувствовала любопытство и легкое нервное возбуждение при мысли о том, чтобы пересечь границу официоза в общении с Бриаром Корвусом. Не то чтобы я всегда была безупречно профессиональна, но эту черту не преступала никогда. И вслух, и даже в собственной голове я называла ректора по фамилии. Ректор Корвус и все тут. Застегнутый на все пуговицы, сухой, бесстрастный, нетерпимый к малейшим недостаткам как студентов, так и преподавателей. Вот кем всегда был новый ректор. Вот кем он перестал быть для меня. Не знаю, как и когда, но за этими пуговицами и начала видеть реального живого человека. Ему дорога судьба академии, он бывает растерян, озадачен, утомлен. Он не холодное ледяное совершенство, безразличное ко всем и вся. Бриар Корвус живое дышащее существо, со своими чувствами, чаяниями и страхами.

— И не могло быть никакого оскорбительного подтекста, — продолжил беседу он. — К профессору Шикоби я испытываю самые теплые чувства. Она превосходный специалист.

— Разве не вы на прошлой неделе отчитали ее за… — я понизила голос, пародируя ректора, — «вопиющую неряшливость в учебных планах».

— Не вижу, каким образом это мешает мне уважать ее, — едва заметно пожал плечом ректор.

Тропа вильнула чуть влево, огибая густые колючие заросли ежевики. Я пристально вглядывалась вперед, скользила взглядом по кустам и деревьям, пытаясь отыскать хоть малейший след Эхои. Лоскуток платья, сережку, что угодно. Любой признак того, что мы движемся в верном направлении. В конце концов, бешеный артефакт мог и свернуть куда-то в другую сторону, отклонившись от первоначального курса. Кто знает, что в голове у измерительной ленты, у которой даже головы-то нет?

— А что до моих замечаний, то я пока еще имею на это право. В конце концов, я ваш и ее непосредственный начальник. И моя задача следить за благополучием академии.

— Боитесь, что нас закроют, прицепившись к неряшливому отчету?

— Предполагаю такую вероятность. Министерские игры таковы, что выигрывает в них только министерство. Если они желают закрыть Форише Глас, то закроют, чего бы это ни стоило, однако, мне бы не хотелось облегчать чиновникам задачу.

Примерно через двадцать минут я начала испытывать беспокойство. Тьма все сгущалась и сгущалась, мы заходили все дальше и дальше, но никаких следов Эхои не было. Лес Холлерда слишком велик и населен самыми разнообразными существами, чтобы можно было надеяться, что чары поиска помогут отыскать коллегу. Магические создания создают помехи, мешающие нормальной работе чар. Собственно, именно поэтому много лет назад ректор Холлерд, возглавлявший академию в дни ее становления, заблудился в этом лесу и не мог выбрать в течение нескольких дней. Та давняя история повлияла на судьбу академии больше, чем можно было предполагать и исключительно из-за этого лес назвали в честь ректора, который не был ни первым человеком, заблудившимся в нем, ни последним.

Непривычная к длительным пешим прогулкам, я начала спотыкаться и ректор цепкими длинными пальцами обхватил мое запястье. Поначалу возникло ощущение, что меня конвоируют в темницу, но постепенно его хватка стала мягче. Он вел меня по тропе сквозь сумрак леса. Мы шли вперед и вперед, тщетно всматриваясь и вслушиваясь в надежде отыскать Эхои.

— Мы не можем быть уверены, что идем в верном направлении… — наконец нарушила тишину я.

Бриар, даже в мыслях называть его так было немного странно, сосредоточенно нахмурился.

— Если вы предлагаете подняться в воздух, профессор Маккой, то забудьте об этом. Я пока не готов терять преподавателя из-за сломанной шеи, а подобное наверняка произойдет, если вы с вашими повреждениями крыльев сейчас подниметесь в воздух.

Он отчитал меня холодно и сухо, но за бесстрастными словами я слышала беспокойство. Ректор нервничал. Время шло, следов Эхои не было, поисковый отряд находился не в лучшей форме.

— Мередит, — поправила я. — Полагаю, вы вполне можете называть меня по имени и мне точно известно, что вы его помните.

— Итак, Мередит, возможно, нам стоит вернуться в замок и оставить вас в надежных руках доктора Агро, — едва заметная презрительная гримаса появилась на его лице, едва лишь речь зашла о докторе. В полутьме лицо ректора было видно плохо, но я знала, что презрение на нем есть. Наверное, когда тебя так часто отчитывает, словно школьницу, один и тот же человек, невольно начинаешь его лучше понимать и улавливать перемены в его настроении. — Вы останетесь на попечении доктора, а я соберу отряд преподавателей и отправлюсь на поиски профессора Шикоби.

— Мы потратим массу времени на дорогу туда и обратно. Эхои может быть где-то неподалеку. Нельзя бросать ее и возвращаться сейчас. Нужно просто… — проблески идеи мелькнули в моем сознании. — Кажется,  я знаю, что может помочь.

— В таком случае, поделитесь своей блестящей идеей с классом, Мередит, — ехидство, звучащее в голосе ректора меня не смущает. Я знаю, что он переживает. Переживает так же сильно, как я.

— Знаете, Бриар, вам совершенно не обязательно быть таким паскудным двадцать четыре часа в сутки. Тот факт, что у вас есть чувства и эмоции не дискредитирует вас.

Обжигающий холод мелькнул в глазах ректора. Он набрал воздуха в грудь, несомненно, чтобы прочитать впечатляющую лекцию о субординации, но тут же сдулся и спокойно заметил:

— А вы нахальное существо, профессор Маккой. Кто бы мог подумать, что вы способны на подобную бесцеремонность.

— Вы даже не представляете, на что я способна, — фыркнула я. — Мы можем обратиться за помощью к местным жителям. Они наверняка видели, куда артефакт утащил профессор Шикоби.

— Будем залезать под каждый камень в поисках лепреконов? Или ломиться в каждое дерево к дриадам? И где гарантия, что хоть кто-то из них заметил профессора Шикоби?

Нескрываемый скептицизм в голосе ректора мог бы оскорбить более впечатлительную особу, но я лишь усмехнулась и поправила очки, сползшие на кончик носа. Сегодня скептикам меня не пронять. Слишком длинный и тяжелый день, чтобы я еще хоть немного в себе сомневалась.

— Мы обратимся за