Шрифт:
Закладка:
— Я не знаю. Он не сказал. Кричал, что все из-за меня…
— Может, это его отец? — предположила София. И тут же пояснила свою мысль: — Ну смотри, он же уже пару раз с тобой облажался, по Гимнасию уже посмеиваются над ним. Мол, ввязался в противостояние с новичком, а справиться не может. Слухи дошли до главы рода, тот решил, что отпрыск бросает тень на фамилию. И запретил ему с тобой бодаться.
Ян, ничего в жизни аристократов не понимавший — в отличие от сестры, светскую хронику он не поглощал, как холодный морс в июльскую жару, — на это предположение только плечами пожал. Может, конечно, и так… Прожигатель жизни получает запрет от родителя, бесится и начинает преследовать бывшую пассию.
— Вряд ли, — развеяла заблуждение Лиза, знавшая Адама лучше, чем Эссены. — Он такие вещи творил, когда мы… были вместе, а папенька его никак не реагировал. Однажды такой безобразный скандал устроил в ресторации на Пахлаванской, избил дворянина и смеялся потом. Ничего ему отец не сделал. Не стал бы он и сейчас вмешиваться.
— Не скажи! — считавшая себя докой в данном вопросе, еще бы, столько дамских романов прочитано, София не спешила сбрасывать свою версию со счетов. — Одно дело скандал замять, другое — позволять какому-то марочному барону раз за разом выходить сухим из воды. Это же унизительно — смотреть, как отпрыск пыжится что-то сделать, но не может.
Любая жизненная ситуация — опыт. Так считал отец Яна. Он никогда не вмешивался, даже если его сын поступал неверно. Только по завершении устраивал разбор, на котором холодно указывал ошибки и просчеты. Чаще всего это относилось к охоте за Пеленой, но и повседневные истории тоже использовались. Воспитанный таким образом Ян мог предположить, что и глава рода Олельковичей способен действовать так же. А значит, он не стал бы вмешиваться в конфликт своего сына и незначительного по его меркам дворянина.
Но если права София… Если старший Олелькович теряет лицо в результате безуспешных действий своего единственного сына, то он и правда может запретить тому продолжать конфликт. И попытается разобраться с дерзким новичком самостоятельно. Это же ничего хорошего не сулило. Если уж Коваль назвал себя пескарем против главы аристократического рода, то кто тогда Эссен? Планктон?
Впрочем, дуть на воду и начинать бояться до того, как это следует делать, Ян не умел. Поэтому он просто учел тот факт, что в их противостояние с княжичем может вмешаться отец оного, и все.
— Завтра мы это проверим, — пообещал он. — А пока… Лиза, тебе не о чем переживать. Ничего тебе этот тип не сделает.
— Ты его не знаешь! Ему никто не указ!
— Ну вот и посмотрим. Ты завтра скажись больной и не ходи в Гимнасий. Сможешь?
— Да, но…
— Вот и отлично.
Они еще около получаса просидели за столиком, болтая о том о сем и попивая кофе с пирожными. София рассказывала истории об охоте, которые в ее исполнении выглядели как сказочные приключения, а не опасная и кровавая работа. Ян больше молчал, но изредка вставлял в истории сестры уточняющие реплики, делавшие их чуточку более правдоподобными. Лиза под конец совсем оттаяла и до слез хохотала, когда младшая из Эссенов в лицах показывала бегство марочных крестьян от парочки низших демонов.
Затем Ян проводил девушку до дома и еще раз посоветовал ей провести завтрашний день дома. Всю дорогу домой он молчал, а сестра, знавшая это его состояние, не докучала болтовней.
— Только глупостей, вроде дуэли, не совершай, — попросила она Яна, перед тем как они разошлись по комнатам.
— Где я, и где дуэли? — усмехнулся Ян. — Не переживай, сестренка. Я охотник, а не салонный шаркун.
— Очень хорошо, что ты об этом помнишь! — тоном пожилой и все видевшей в этой жизни матроны произнесла София. Правда, надолго оставаться серьезной она не могла. Рассмеялась, чмокнула брата в щеку и скрылась за дверью своей комнаты.
— Однако кончать с этой историей все равно нужно, — пробормотал себе под нос юноша, направляясь в библиотеку хозяина дома. — Может, правда довести до дуэли и убить? Проклятые Герцоги, как я дал себя в это втянуть?
Введение в право было первой дисциплиной, на которой Ян не спал и не пытался демонстрировать отсутствующее внимание. Ему в самом деле было интересно. Вовсе не потому, что о предмете он ничего не знал, напротив, при домашнем обучении Эссенов вопросы правовой деятельности боевых магов поднимались активно. Отец, рассказывавший о том, что в Марке есть только одно право — того, кто выжил после боя, все же признавал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
В цивилизованном же мире вся активность одаренных была строго регламентирована. Ян хотел понять насколько. В конце концов, ему предстояло дело, которое, вполне возможно, закончится смертью молодого человека из высшего общества Польского княжества, а значит, нужно понимать, насколько далеко можно зайти.
Одно дело учебники и рассказы отца, другое — мнение опытного юриста, читавшего курс. Но преподаватель, как ни странно, повел разговор не о законах, а о совсем иных материях. Эссен решил было, что просто отстал от класса, все-таки он приступил к учебе на месяц позже. Но Никита Кристя заверил его, что предмет раньше никто не читал.
— Кто мне скажет, когда появилась такая структура, как Имперская Канцелярия? — обратился к классу разодетый и надушенный красавчик лет тридцати пяти, представившийся как господин Киро, лектор правоведения и действительный член Варшавской коллегии адвокатов. Имя и отчество новый преподаватель называть не стал.
Каждая черта внешности лектора буквально кричала о том, что он считает себя совершенно неотразимым мужчиной. Слегка завитые русые волосы, подкрученные кончики усов, ухоженная клинообразная — волосок к волоску — бородка — на себе господин Киро явно не экономил, посещая дорогих куаферов[19]. Василькового цвета костюм с тщательно подобранным шейным платком нежно-бирюзового оттенка, сине-черные кожаные ботинки с острым носком.
Еще имелись шляпа и трость с начищенным медным навершием, но первую он снял, войдя в класс, а вот вторую оставил в руках, постукивая окованным концом по полу в конце каждого предложения. Получалось, будто так он знаки препинания ставил. Сейчас вот ему как-то удалось изобразить вопросительный знак.
— Я так и думал, — спустя ровно тридцать секунд, устав ждать от аудитории отклика, продолжил господин Киро. — Молодым людям интересно лишь то, что дает магия, а про последствия и сдерживающие факторы никому слушать не хочется. Что ж, глупо за подобное упрекать, в конце концов каждому времени свое действие. Сейчас пришло мое время разбрасывать камни. И остается лишь надеяться, что, когда для вас настанет время их собирать, жернова имперского законодательства еще не начнут вас перемалывать.
Говорил лектор с благожелательной, словно приклеенной на лицо улыбкой, но зеленые глаза смотрели внимательно и цепко. Ян чувствовал в этом франте угрозу, но не мог понять почему. Видимо, потому что выглядел мужчина как хищный цветок — яркие цвета прятали жадную пасть, в которой уже погибло неисчислимое количество мошек. А может, и мелких птах.
