же встряхнулся и гадко оскалился — явно вспомнил про беспомощного Квиннеля. Разозлённый тем, что не удалось поиздеваться надо мной, он с мерзкой ухмылочкой шагнул к искалеченному бедолаге, примериваясь, как бы побольнее ударить.

Я громко откашлялся и велел:

— Оставь раненного в покое, мы сами позаботимся о нём.

— Да кто такой, чтобы мне приказывать?! — прошипел Чейни, брызжа слюной. Он напоминал мелкую собачонку, которая с громким лаем прыгает вокруг алабая и боится укусить. — Я — один из великих охотников на Древнего! Как ты смеешь так со мной разговаривать? Тебе язык укоротить?

— Посмотрел бы на это, — я спокойно улыбнулся и встал. Чейни настороженно попятился назад. — Ты позоришь Леонида Спасителя. Что бы он сказал, если бы увидел, как ты бьёшь раненого воина? Воина, который бесстрашно вступил в бой с самим проклятым Зодиаком?

Я ударил наугад, но попал в цель — Чейни захлебнулся воздухом. Он трепетал даже перед именем здешнего Императора. А ещё он, очевидно, не понимал, почему меня боится. В его глазах горело желание ударить да побольнее, но страх перевешивал. Повисла зловещая тишина. Чейни бросил злой взгляд на Брана, опасливо покосился на меня и предупредил:

— Мы отправимся в путь, когда солнце полностью встанет. Если не заберёте свой завтрак — выльем под куст. Пошевеливайтесь!

Я задумчиво смотрел Чейни вслед. Забавно. Кто он? Метеор, наверное? А ссытся в штаны, стоит мне нахмуриться. Наследие Древнего — не просто слова. Я чувствую эту силу, она бурлит где-то глубоко внутри и грозится вырваться наружу. И многие другие люди, по всей видимости, тоже это чувствуют, хотя и не понимают.

Как только Чейни ушёл, Бран снова развалился под деревом, тоскливо причитая. Трёх охранников отправил за едой, наказав набрать побольше, чтобы великий-купец-Балицу не остался голодным, а четвёртого охранника, Луглио, не отпускал ни на шаг — требовал себя ежесекундно охранять.

Склонившись над Квиннелем, я осмотрел повязку. Надо бы поменять, но сам я не справлюсь — нет медицинского опыта, сделаю только хуже.

— Луглио, надо обработать рану, — окликнул я охранника. Тот неуверенно глянул на злющего Брана и переступил с ноги на ногу. Я нахмурился и прожёг взглядом купца, который с обеспокоенным видом щупал потрёпанный воротник-жабо. — Бран, ты слышал? Надо обработать рану Квиннеля.

— Да обрабатывай, кто ж мешает, — великодушно разрешил Бран.

Я приблизился к нему в два шага, схватил за грудки и поднял в воздух. Он захрипел, бешено болтая ногами.

— Слушай сюда, партнёр. Ведь мы же с тобой партнёры, так? — с угрозой уточнил я и, когда Бран закивал, продолжил: — Мы все здесь в одной лодке. Когда вернёшься в столицу, тогда и станешь снова знаменитым Балицу. А здесь мы друзья, товарищи и все между собою равны. И одному из твоих друзей очень нужна перевязка. Сечёшь?

— Секу, — выдавил Бран и, когда я опустил его на твёрдую землю, возмущённо закричал на Луглио: — Чего стоишь, болван?! Тебе что, каждый шаг диктовать надо? Быстро, помоги Квиннелю!

Луглио кивнул и поспешил к раненому товарищу, бросив мне благодарный взгляд.

Где-то через час, когда небо из чёрного превратилось в серо-голубое, лагерь снялся с привала, и мы направились к Яблочной горе. Дорога была… скучной. Чейни обходил меня по широкой дуге, его сын, Джорди, — забавный малец, кстати, — порывался пару раз подойти, но Чейни его одёргивал. Бран демонстративно дулся, все четыре охранника следили за Квиннелем. Последний уже не приходил в себя — без нормального медицинского ухода осталось ему недолго.

К подножию горы мы добрались около полудня. Склон был пологим, пейзажи — живописными и… мирными. Так и не скажешь, что об этих местах ходят пугающие слухи. Однако лошади заволновались почти сразу — не желали подниматься, брыкались и вставали в свечку. В итоге Чейни помялся-помялся да и приказал оставить лошадей пастись на лужайке.

Охотники больше не болтали. Кто-то неуверенно попытался начать:

— А вот я Древнего на кол посажу… — но его быстро заткнули. Все были напряжены и ждали подставы.

— Эй, вы! — Чейни показал на четырёх охранников — Асела, Луглио, Двенна и Эсмонда — и махнул вперёд. — Идёте в авангарде. Да прихватите своего безрукого дружка! Если побросаете оружие и попытаетесь сбежать, мы вам глотки перережем. Поняли?

Бран возмутился — как же он останется без личной охраны! Его же похитят, убьют, расчленят! — но моментально заткнулся, стоило Чейни наставить на него меч. Охранники переглянулись и с неохотой возглавили отряд. Чейни велел охотникам держать от них небольшую дистанцию — гадёныш, хочет, чтобы первыми перебили охранников. Ни чести, ни достоинства.

Наверное, через километра полтора-два нам попались первые постройки — кривые хозяйственные сараи. Кое-где даже лежали инструменты, вроде бы рабочие и не ржавые. Ещё через метров пятьсот мы выбрались к большой прямоугольной площадке перед расщелиной между скалами. Расщелину закрывали высокие деревянные ворота.

— Ну вот, посмотрели, разведали, теперь можно и домой, — протянул Бран, угодливо улыбаясь. — Смотрите-ка, такую калиточку мечом не прорубить… Давайте съездим в столицу, доложимся Леониду и вернёмся с подкреплением?

Под конец предложения голос его сорвался и дал петуха, что прозвучало совсем уж жалобно. Чейни с сомнением поморщился и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но одновременно с этим ворота противно заскрипели и медленно открылись. К нам вышел горбатый старик, опирающийся на посох.

— С добром или с миром? — поинтересовался он.

— С добром, — заверил Чейни.

— Ну, тогда заходите, дурные здесь места, снаружи шататься опасно.

Бран с облегчением простонал.

— Какое счастье! — выдохнул он и обернулся к охотникам. — Да чего вы стоите? Не обижайте хозяев!

С радостной физиономией он первым заскочил за ворота, и уже за ним последовали его охранники. Охотники притормозили, обсуждая, как лучше поступить.

— Пап, он сказал, что здесь опасно, — произнёс Джорди.

— Пацан дело говорит, — поддакнул кто-то, и следом за ним раздался хор голосов: — За воротами по-любому безопаснее! Да что нам там сделают? Чудаки какие-то… Но это просто чудаки! А здесь где-то Древний бродит!

— Заходим, — сухо бросил Чейни и скользнул в открытые ворота.

Обычная деревня. Заурядная. Даже слишком. Будто очень умело притворяется, чтобы скрыть страшную тайну. Жители деревни не обращали на нас внимания — украшали дома и центральную площадь. Видимо, готовились к какому-то празднику.

Что-то маячило на краю сознания. Я понимал, что вижу