– Потому что так я имею возможность озвучить свою гражданскую позицию.

– Ах вот в чем дело!

– А кстати, какова ваша гражданская позиция?

– Боюсь, тут мы с вами, дорогая Светлана Константиновна, категорически разойдемся во мнениях.

– Как интересно! А вот скажите мне, Игорь Анатольевич, почему вы, такой знаменитый хирург – я знаю вас, у вас, можно сказать, мировое имя, – почему вы прозябаете в наших больницах?

Он вскипел, но сдержался.

– Начнем с того, дражайшая Светлана Константиновна, что я вовсе не прозябаю, как вы изволили выразиться.

– Я не хотела вас обидеть…

– А вы меня не обидели. Поверьте, плохие врачи есть везде, в любой стране мира. А таких хирургов, как у нас, еще поискать. И вообще, судить об уровне медицины…

Возьми себя в руки, идиот! – сказал он себе. – Не лезь в бутылку!

Но тут появилась Ива, красивая и веселая.

– О, я вижу дело уже дошло до идеологических разногласий! Ради бога, уймитесь! Вы уже что-то заказали? А то я голодная как волк!

Он был благодарен ей за своевременное появление, но успел прочитать в глазах мольбу: не надо, не связывайся с ней.

– В самом деле, мы пришли сюда поужинать… – проговорила Светлана Константиновна.

Дальше все шло более или менее гладко.

– Игорь Анатольевич, как вы считаете, мне следует воздержаться от мяса?

– Наоборот! Вам после операции необходимо есть мясо. Организм ослаблен и… А впрочем, проконсультируйтесь с диетологом. Мне не ясна сейчас вся картина…

– А как вы вообще относитесь к вегетарианству?

– Для меня лично вегетарианство неприемлемо, но это выбор каждого… А вообще я традиционалист, не люблю модных веяний.

– В медицине?

– О нет. В обычной жизни. Впрочем, в медицине тоже бывают модные веяния, к ним я отношусь как минимум настороженно.

– Иными словами, вы консерватор?

– Пожалуй.

– А как вы относитесь к тому, что сейчас существует несколько полов?

– А их не существует, по крайней мере для меня, – хмыкнул доктор Симачев. – Их просто придумали. Да, бывают ошибки природы, вроде гермафродитизма…

– Да что ж вы так кипятитесь, дорогой Игорь Анатольевич! Мне эти веяния тоже не больно-то по вкусу, но…

– Какое тут может быть «но», дражайшая Светлана Константиновна? Я когда смотрю на все это, хоть и атеист, волей-неволей напрашивается вывод: бога забыли!

Ужин подходил к концу. Игорь Анатольевич извинился, встал из-за стола и куда-то вышел. Вернулся минут через пять.

– Игорь Анатольевич, я привыкла сама за себя платить. Ивушке тоже это внушаю…

– Поздно, дамы, я уже расплатился. Я вас сюда пригласил, следовательно… И вообще, дамы, мы в России. У нас пока еще мужчина платит. А я, как вам уже известно, традиционалист и консерватор.

– Ну, если вопрос так стоит…

– А уже он не стоит, я расплатился.

– А почему вы, доктор, не водите машину?

– Вожу. Но у меня ее сейчас нет.

– Эх, видели бы вы, на каком «майбахе» ездит доктор Шбайнер, который меня оперировал…

– Я в этот момент должен горько пожалеть, что не уехал в Швейцарию?

– Господи, Игорь Анатольевич, я просто вспомнила… Не принимайте все на свой счет, – кокетливо проговорила дама.

– Ива, ты отвезешь маму? – решил перевести разговор доктор Симачев.

– Да, конечно, – пробормотала Ива, понимая, что сегодня лучше держаться от него подальше, – И я заночую у мамы.

– Отлично!

Он вызвал такси и поехал домой, дрожа от раздражения. Никаких других чувств знакомство с потенциальной тещей в нем не вызывало.

– Ива, девочка, зачем он тебе нужен? Он же примитивный хам! И он человек другого поколения, другого круга!

– Я люблю его!

– Да что там любить! Я допускаю, что он хорош в постели, опытный, анатомию хорошо знает, но это ведь недолговечно, через год-другой или ты надоешь или он тебе, а дальше что? Твои-то годы уходят… И у меня сложилось впечатление, что он тебя не любит…

– Мне иногда тоже так кажется, – горько вздохнула Ива. – Но я не теряю надежды, что полюбит… Я стараюсь…

– Не понимаю, откуда в тебе эта русская бабья покорность злой судьбе? Брось, это нынче не модно!

– Ах, мама, ты ничего не понимаешь! – взорвалась девушка. – Я уже взрослая, самостоятельная, и вполне обойдусь без твоих нравоучений и европейских ценностей.

– Боже, какая же ты дура!

– Какая есть!

На этом мать и дочь расстались, как обычно, недовольные друг другом. Ива решила поехать к себе. Пусть Игорь остынет.

Рыжик выбежал навстречу хозяину.

– Что, малыш, соскучился? А я как соскучился! Черт бы подрал этих баб! Эта мамаша – кошмар какой-то! И нам ее предлагают в тещи?! Да ни за какие коврижки! Зачем я вообще согласился на эту встречу? Дурак набитый! Хочет девчонка со мной спать? Да ради бога! Хочет тут куховарить? На здоровье! Но жениться?! Нетушки, мои детушки! Хватит с меня! Пусть я последняя сволочь, но…

Он лег спать, но долго не мог уснуть, раздражение не покидало его. Но под утро сон его сморил.

А утром он решил, несмотря на воскресенье, наведаться в клинику, посмотреть, как там его пациенты, которым недавно была сделана операция.

В клинике никто не удивился появлению доктора Симачева. Там все было спокойно. Он обошел палаты, выслушал жалобы пациентов, жалобы вполне закономерные, жалобы на состояние людей, а не на промахи персонала. К счастью, особо склочных пациентов сегодня не наблюдалось. Потом в ординаторской они с Лавочкиным выпили кофе и сыграли партию в шахматы. Вничью. Больше доктору Симачеву сегодня делать в клинике было нечего. Но ехать домой тоже не хотелось, там наверняка уже ждет Ива. И стоило ему о ней вспомнить, как она позвонила:

– Игорь, ты где?

– В клинике.

– Что-то случилось?

– Просто я тут понадобился.

– Скоро приедешь? Рыжика я покормила, он был голодный. Ты его не кормил?

– Кормил, конечно.

– Игорь, а кто такая Розалия Моисеевна?

– Что?

– Тебе звонила какая-то Розалия Моисеевна.

– Это моя тетка из Израиля. Она звонила на домашний?

– Ну да. Мобильный же у тебя.

И тут он сообразил, что телефон, видимо, разрядился, и тетя Роза, не дозвонившись по нему, позвонила на домашний. Не дай бог с ней что-то случилось!