Оказалось, что самые чувствительные точки рук находились на внутренней стороне запястья и в выемках между фалангами пальцев. На последних Эфедера сделала особенный акцент. Демонстрируя чародейке, каким образом нужно прикасаться к мужчине, она ловко захватила орудие любви инкуба между своими большим и указательным пальцами.

— Суть в том, чтобы соединить каналы жизненных соков и подчинить себе их движение, — пояснила суккуб, показывая, где находятся эти самые каналы у Сурджа. — Манипуляции производятся руками, губами, хвостом… Ах, прости…

— Я вовсе не уверена, что у меня нет хвоста, — призналась Дженна, вспомнив полудемонический облик учителя. Если она такая же, как и он, — значит, тоже может быть демоном… с рогами, крыльями и хвостом! — Показывай всё…

— Воздействуя на определённые места, — продолжила Эфедера, — можно заставить силу излиться в желание. Я расскажу тебе основы, как мы и договаривались. Индивидуальные же особенности, как и вкус, могут отличаться у людей, эльфов и… Если ты захочешь, я разузнаю, каковы они у твоего мужчины, — ехидно добавила она. — Я сделаю это для тебя.

— Что? — фыркнула Дженна, невольно бросив взгляд на полные груди суккуба. — Ну уж нет! Даже близко к нему подходить не смей.

Эфедера кивнула с нескрываемым разочарованием, но мгновенно забыла свою печаль. Она ласково провела одной рукой по внутренней поверхности своих бёдер, а второй — вдоль захваченного органа Сурджа, вверх-вниз и вокруг. В тот же миг чародейка услышала, как участилось сердцебиение демона и откликнулась его витали. Сила инкуба устремилась навстречу ладоням Эфедеры, насыщая тонкие каналы тела энергией, а плотные ткани — кровью.

Мужчина глубоко вздохнул, суккуб плотоядно улыбнулась и склонилась ниже. Нити их жизненной силы сплелись, окружив демонов, словно коконом, вибрирующим сиянием. Когда всё разрастающиеся грани достигли чародейки, та, ощутив их магнетическую силу, поспешно отодвинулась назад.

Зрелище было жарким, наглядным и весьма познавательным. Дженна облизнула губы, чувствуя, что во рту у неё пересохло. Похоже, что уже некоторое время она сидела, раскрыв его от удивления.

— Миледи не желает присоединиться? — поинтересовался Сурдж, блеснув зелёными глазами. — Высочайшее счастье любовнику доставляет наслаждение не его собственное, но партнёра.

Он игриво хлопнул по бедру Дженну своим хвостом.

— Не стоит, — она помотала головой и для большей убедительности высекла из пальцев огненную искру в непосредственной близости от хвоста.

Сурдж не настаивал, однако и мысль свою не оставил. Незаметно подобравшись к каналам Эфедеры, он ловко перехватил инициативу в любовной игре. Роли поменялись.

— Миледи должна посмотреть на то, как нужно обращаться с самками, — возразил он на ленивое сопротивление суккуба.

Дженна смотрела и запоминала: со стороны и исключительно в научных целях! В тот день она узнала куда больше, чем могла бы почерпнуть из поэтических собраний Алема Дешера.

Поддерживать дух исследователя девушке было несложно: ничего интимного, личного, тайного и уж тем более сакрального в разворачивающихся перед ней сценах не заключалось. Поначалу чародейка смущалась, но через некоторое время привыкла, и всё происходящее стало для неё естественным.

Как до того сумеречная лиса научилась входить в круг Единоцелостности, взирая на процесс смерти и распада; как она смирилась с существованием кадаверов Каахьеля, а затем со своей, казалось бы, неминуемой гибелью от чёрного вогника; так и теперь чародейка Дженна бестрепетно наблюдала за двумя любовниками. Лишь одно мешало девушке обрести единоцелостность души, выполнить лисий ритуал и войти в круговорот с помощью живой воды — её собственный опыт…

Демоны не занимались любовью. Было очевидно, что они соревнуются, по очереди питаясь друг другом. И, глядя на них, чародейка размышляла о том, что произошло в ледниковой пещере.

Сайрон хотел, но не её. Он хотел жить. Маг был обессилен, он умирал от голода… и сожрал её. Всё просто — не стоило воображать себе что-то большее.

8 Демон боли

Дни бежали за днями, солнечная погода сменялась продолжительными ливнями. Луна набрала полноту, затем уменьшилась, словно разродившись от бремени, и вновь округлилась с одного бока, стремясь к совершенной форме. Чем меньше времени оставалось до Праздника, тем всё более томительно и неторопливо оно текло.

Несмотря на сказочные чудеса Ферихаль, вопреки здравым размышлениям и упражнениям на единоцелостность чародейку всё сильнее одолевала тоска по учителю. Волнение накатывало на девушку приливами: бурная радость вдруг сменялась беспросветной печалью и апатией. Даже за утренней зарядкой девушка невольно вспомнила слова Ледяницы.

«Думаешь, вина за твоё горе лежит на мне? — говорила королева. — Но ты ошибаешься… Вы все ошибаетесь. Я забуду о вашем невежестве, ибо вы сами себя и покараете…»

Чародейка силилась понять, что же имел в виду дух. Когда она атаковала, в ответ он лишь ускользал да смеялся. Почему Ледяница не нападала? Как она сумела одолеть её учителя? И зачем держала в плену Финиста?!

«Эти создания напрямую связаны с витали мира, их нельзя поедать без крайней нужды…» — внезапно пронеслись в голове чародейки слова Сайрона.

На миг ей показалось, что всё ясно, как день, но уже со следующим ударом сердца осознание это разлетелось на тысячи ледяных осколков. Пытаясь избавиться от холода напряжением мышц, Дженна отжалась ещё пару раз и бессильно упала на пол.

Прижавшись щекой к орнаментам, выложенным из перламутровой мозаики, девушка смотрела на стены, увитые зеленью, тканые картины с морскими пейзажами, живые цветы, растущие на столе, бабочек, танцующих над ними… И ей хотелось бежать отсюда — подняться и бежать на запад, к границе Кривхайна, туда, где остался маг.

Сайрон обещал Дженне, что всё будет хорошо, но ведь то же обещал и Летодор. Ах, к лешему бы все эти обещания! Если учитель не вернётся, никакие чудеса мира не будут нужны ей…

«Ты увидишь, что гибель — не единственный исход…» — нашёптывала Ледяница.

Дженна заставила себя встать с пола и направилась в ванную комнату. Она разогрела воду в бассейне так, что от поверхности пошёл обильный пар, и, сбросив с себя одежду, погрузилась в желанное тепло.

За окном монотонно и равнодушно шелестел дождь. Вслушиваясь в его песню, девушка прикрыла глаза и задремала.

Казалось, пролетел лишь миг. Ощутив неладное, чародейка распахнула веки и, оглядевшись, вздрогнула. Вода в бассейне сделалась неестественно холодной. Эмалевые цветы на стенах подёрнулись инеем. Девушка испуганно прислушалась. Дождь затих, не было слышно и щебета птиц.

Дженна хотела выбраться из воды, но не смогла пошевелиться, будто скованная льдом. В немом ужасе она наблюдала, как по полу ванной комнаты ползёт плотный туман. От его касания камни и растения теряли свои контуры, становясь мутными и блёклыми.

Точно сама сила сновидения во плоти, белые клочья