— Ни хрена себе я Геракл, — пробормотал я.

После такого содрать доски внутри оказалось детской забавой. Я осторожно огляделся и убедился, что моя порча социалистического имущества осталась незамеченной. На площади перед Домом культуры кричали люди, что-то вопил в рупор капитан Безносов, а я собрал оружие и полез внутрь здания.

Да, здесь и вправду недавно шел ремонт. Внутри у стены комнаты стояли ведра и банки с краской, валялись кисти, а пол покрыт пятнами извести. Я пошел дальше и осторожно вышел из комнаты в коридор.

Я думал, что заложники и бандиты находятся на втором этаже, но крики доносились откуда-то из конца моего коридора. Он выходил на большой вестибюль, с мраморными полами и зеркальными стенами, окаймленный по обеим сторонам плавно извивающейся лестницей. Вот с этого-то парадного зала и доносились отчаянные вопли.

— Не надо, пожалуйста, не убивайте! — кричали там. Видимо, заложник, умоляющий о пощаде.

— Заткнись, заткнись, сука! — ответил суровый мужской голос. Ну да, сразу видно человека из команды Койота. — Я сейчас тебе мозги вышибу.

Я двинулся дальше по темному коридору. На время вопли прекратились и в это время в конце коридора прошли люди. Поскольку знакомство с ними не входило в мои ближайшие планы, я вжался в коробку дверного проема, надеясь, что меня не заметили.

— Что это было, ты видел? — спросил кто-то из прошедших и я услышал осторожные шаги.

Бдительный террорист шел ко мне по коридору. Я посетовал на собственную неосторожность и попробовал открыть дверь, рядом с которой стоял. Не знаю, на что я надеялся, но дверь приоткрылась и я скользнул внутрь. Интересно, заметил ли мой преследователь полоску тусклого света, легшую при этом на покрытый ковром пол? Если не слепой, наверняка заметил.

Я приготовил пистолет, хотя желательно было обойтись без стрельбы. Дверь закрывается только на ключ, значит, она останется открытой. Я оглядел большую комнату, окна которой были занавешены тяжелыми шторами и увидел, что вся она заставлена гипсовыми скульптурами Ленина и Сталина в разных позах, в основном, с поднятой рукой. А что, хорошее укрытие, можно неплохо спрятаться.

Я тут же шагнул в сторону и спрятался за монументальным бюстом Ленина, метра в обхвате. Хватит ли этого, чтобы уберечь меня от посторонних взглядов? Пожалуй, только на первое время, а потом желательно заползти под вон тот длинный стол для заседаний, покрытый зеленой тканью и даже с готовым графином и стаканами на поверхности.

Вот дьявольщина, если я сейчас открою стрельбу, то весь план освобождения заложников полетит в тартарары. Поднимется суматоха и их могут перестрелять, как овечек на скотобойне. Весьма нежелательное решение, власти города вовсе не погладят меня по головке.

Я начал жалеть, что не послушался разумного совета Сильвии и не отправился домой, ввязавшись в это безнадежное мероприятие. Но делать уже нечего, будем играть теми картами, что нам сдали.

Дверь в комнату открылась, впуская моего преследователя.

Глава 14

Грандиозный аншлаг в Доме культуры

Вошедший диверсант был среднего роста, подтянутый и крепкий. Я видел сквозь щель между столом и бюстом его настороженное лицо. Такое бывает у гончего пса, идущего по горячим следам оленя или зайца. Он был одет в военную форму и в руках держал «Шмайсер», готовясь примерить в любой момент.

Он постоял немного у входа, затем шагнул за бюст Ленина, где я спрятался изначально. Хорошо, что я успел оттуда шмыгнуть за стол. Не найдя никого, гончий пес потерял след и недоуменно завертелся на месте. Затем осмотрел комнату и задержал взгляд на столе.

— Где же ты, сучий потрох? — спросил он, чуть приподняв дуло автомата и медленно подходя к столу.

Ох, опасен, вооружен и очень опасен. С таким надо держать ухо востро. Он не собирался уходить из комнаты, пока не поймает меня. Ну а раз ты такой настырный, я тебе устрою достойную охоту.

— Ну что там, Витя? — спросил его напарник из-за двери. — Пошли уже, это просто сквозняк был.

— Неа, — ответил упорный Витя, чуток отвернувшись на звук к двери. — Здесь кто-то есть, я должен его поймать.

Дождавшись, пока он отвернется, я схватил со стола граненый стакан. Затем снова присел за стол, затаив дыхание. Я чувствовал себя мышкой в норке, над которой стоит голодный кот.

— Нас Егор ждет, он же сердиться начнет, — сказал его соратник и сунул в комнату усатую голову. — Нет здесь никого, что ты себе в голову втемяшил. С этой стороны никому не пройти, окна заколочены, дверей нет, я же проверял.

Действительно, Витя, иди себе подобру-поздорову, пока Егор окончательно не рассердился.

— Ты иди, я тебя сейчас догоню, — сказал настойчивый Витя и тем самым подписал себе смертный приговор.

Я дождался, пока его соратник исчезнет, а потом увидел, что Витя снова направился к столу, точнехонько к тому месту, где я прятался. Как будто я его магнитом притягивал или в самом деле на запах шел.

Дверь стукнула, скорее всего, на этот раз действительно от сквозняка, вызванного моим вторжением в здание. Витя обернулся. Я поднялся из-за стола и швырнул стакан в сторону от себя.

Посудина разлетелась о стену, брызнув осколками на пол, и Витя повернулся на звук, подняв автомат. Я тут же оказался у него за спиной, схватил за шею и прижал к себе, блокируя руку с оружием. Он не успел выстрелить, потому что я прижал его еще крепче к себе, давя на позвоночник и неимоверно сгибая шею. Кости хрустнули и Витя свалился на пол со сломанным хребтом.

— Говорили же тебе, иди скорее к Егору, — прошептал я, забирая «Шмайсер» себе за спину. Кроме того, на поясе у погибшего я нашел отличный немецкий трофейный нож и тоже сунул в карман.

Если так будет продолжаться, скоро у меня будет целый вагон трофейного оружия. Выходя из комнаты, я обернулся. Труп моего преследователя бесформенным мешком лежал на полу возле стола. Ладно, один готов, теперь мне тоже следует нанести визит нетерпеливому Егору. Он, наверное, тоже будет сердиться моему опозданию.

— Прошу вас, не надо, — продолжал причитать жалобный мужской голос в конце коридора.

Он что, до сих пор еще не заткнулся? Видимо, у террористов, взявших людей в заложники, действительно ангельское терпение, раз они не убили этого нытика. Впрочем, пока я шел по коридору, раздался глухой удар, видимо, прикладом, звук падения грузного тела и жалобный голос умолк. Наконец-то, мы можем поработать в