Шрифт:
Закладка:
• МНЕНИЕ: после введения закона о домашнем насилии мужчины не захотят вступать в брак и вообще иметь сколько-нибудь длительные отношения с женщинами. Потому что мужчина – глава семьи по своей природе, и нельзя отнимать у него эту роль.
ОТВЕТ: человек в современном цивилизованном обществе имеет полное право как вступать в прочные или временные отношения, так и оставаться всю жизнь в одиночестве, никто не должен его принуждать. И если мужчина знает за собой такую черту, что он способен создать семью только при условии своего главенства, а главенство понимает как властвование с помощью насилия и откажется от семьи вообще, чтобы не причинять никому боль, – его сознательность заслуживает глубокого уважения (настоящие, а не гипотетические абьюзеры ею, увы, не обладают). Но разве желание быть главой семьи – единственная причина для прочных отношений? Сюрприз: случается так, что людям просто нравится быть друг с другом! Нравится разговаривать, вместе проводить время, заниматься сексом, заботиться о детях, пожилых родителях, домашних животных – в общем, много всего, для чего не требуется чьё-то главенство.
И в заключение хочется уточнить: далеко не все противники закона о домашнем насилии – сами насильники, не всем из них нравится насилие. Многие выступают против принятия закона из-за ощущения собственной незащищённости, из желания, чтобы и на русской почве реализовались слова «Мой дом – моя крепость». Это отголоски давней травмы, наследие всего ХХ в. и более ранних времён, когда в тёплое семейное гнёздышко могли в любой момент ворваться посторонние – напугать, забрать жену в уплату дани, продать детей другому барину, сжечь за то, что крестишься двумя перстами, расстрелять за то, что не сдал излишки хлеба по продразвёрстке… Таким людям хочется сказать: я вас понимаю, ваша рана тоже заслуживает уважения. Но насилие, приходящее извне, ничуть не лучше насилия, творящегося внутри: крепость не должна превращаться в пыточный застенок. Наоборот, домашний насильник виновен больше, чем пришедший извне: ведь он пренебрег доверием близких – тех, кого он должен был любить и оберегать.
У противников закона есть ещё один аргумент: традиционная семья – это основа нашей родины, наша ценность. Тот, кто хочет разрушить Россию, непременно должен разрушить сначала традиционную семью. Более того, Россия рисуется как последний оплот традиции и патриархальной семьи: если она сдаст позиции, то воцарятся разврат, матриархат, что приведёт в итоге к вымиранию страны из-за того, что люди просто не захотят рожать детей.
На этом действительно стоит остановиться, чтобы разобраться: так какая же она, традиционная семья? И патриархальна Россия или нет?
Если считать в процентном отношении заключенные браки к разводам, то наша страна находится в десятке лидеров (51 %), причём близко к США (53 %).29 Количество абортов различается по годам, но в общем мы тут тоже стоим вровень с США или чуть выше, в отличие от Западной Европы, которая абортирует гораздо меньше плодов. А по числу женщин-руководительниц Россия даже оказалась ведущей страной в 2015 г.30 Где же здесь патриархат?
Когда сторонники традиционных ценностей видят статистику разводов и абортов, обычно говорят: это как раз и происходит из-за того, что русские люди оторвались от корней, позабыли свои традиции; нужно их возродить, и всё пойдёт на лад. Хорошо. Давайте вспомним, что такое классическая патриархальная многопоколенная семья: глава её – старший в роду, дедушка, а сыновья и внуки должны были слушаться, подчиняться и из его воли не выходить – и в имущественных вопросах, и в вопросах женитьбы. Причём в XVIII—XIX вв., как правило, несколько семей – родительская и сыновние – жили под одной крышей. Такая семейная система приводила ко многим злоупотреблениям, например снохачеству – это когда престарелый глава семьи сексуально использовал жён сыновей. О том, как это было, можно почитать у Николая Лескова… Берём?
Нет, не берём? А что тогда берём? Частый ответ: многодетность. Но почему раньше рожали трёх, четырёх и более детей? Потому что их так любили? Нет: вследствие трезвого понимания, что из-за отсутствия присмотра, ухода, из-за низкого уровня медицины до возраста, когда они способны будут оставить своё потомство, доживут лишь немногие из рождённых. Любовью и заботой об элементарных потребностях детей наши предки себя не утруждали. Вот как рассказывает об этом Ольга Семёнова-Тян-Шанская в своей документальной книге «Жизнь “Ивана”. Очерки из быта крестьян одной из чернозёмных губерний» (1914 г.):
… А у бедных ребёнок уже с первого дня совсем предоставляется матери и её уходу. Попадает в грязную люльку, где подстилкой ему служит материнская старая грязная понева. Более опрятные матери подкладывают в люльку соломку, которую меняют через день или два. Это, однако, бывает реже: «Хорошо, и на поневе полежит, не лучше других. Небось другие не подохли – выросли».31
… Ребёнок по часу и больше ползал в грязи, запачканный, мокрый, кричал, плакал. Чтобы он замолчал, ему иногда давалась в руки печёная картошка, сырое яблоко, огурец и т. п. Иногда он пытался переползти высокий порог избы, падал, ушибался, ссаживал всё лицо и т. п. Свою печёную картошку или огурец он, разумеется, вываливал в грязи и навозе и уже в таком виде ел их, иногда пополам с тем, что текло у него из носу и т. д. Ел отбросы из корыта для свиньи, пил из этого корыта, хватал руками что попало, «нагадит да рукой и хвать». Иногда набивал себе землёю рот, глотал землю.32
Впрочем, даже в крестьянских семьях бесконтрольное произведение на свет потомства не поощрялось:
… Если же баба начинает часто родить, то в семье к этому, конечно, относятся неодобрительно, не стесняясь иногда делать грубые замечания по этому поводу: «Ишь ты, плодливая, обклалась детьми, как зайчиха. Хоть бы подохли они, твои щенки-то, трясёт каждый год, опять щенка ошлепетила…33
В той же книге мы находим описание издевательств над стариками, обыденности матерной брани, лжи и других вещей, которые никак не вяжутся с чистотой и благочестием, приписываемым предкам.
Этой жизни, которой во времена Семёновой-Тян-Шанской жило подавляющее большинство населения России, давно уже нет. Ей подписали приговор не только изменения, произошедшие после революции, но и процессы, связанные с развитием науки и техники. Успехи медицины сделали ненужным рождение большого количества детей (причём это не российская, а общемировая тенденция, так называемый второй демографический переход). О детях теперь принято заботиться, детская смерть – трагедия, а не обыденность; противозачаточные средства обеспечили возможность появления ребёнка тогда, когда он станет желанным, – и это тоже традиция, в том смысле, что для нас это нормально и привычно, у нас здесь так принято. Традиционны для России и женская образованность (тому, кто читал классическую русскую литературу, невозможно не знать слово «курсистка»), и участие женщин в общественной жизни, и их экономическая самостоятельность… Сошлюсь на Стивена Кинга, рассмотревшего проблему домашнего насилия в разных её аспектах: главная героиня романа «Долорес Клейборн» окончательно решается на убийство своего домашнего тирана, когда узнаёт, что он снял все средства для обучения детей и перевёл на свой счёт… Такое не могло быть сделано без её подписи, но банковский служащий пренебрёг этим: ведь это муж! Глава семьи! Действие происходит в 1960 г., и для советской сверстницы Долорес такая ситуация была бы невозможна.
