Я задумалась. У меня сейчас было какое-то эмоциональное отупение. Мозгами я вроде бы понимала, что произошло нечто ужасное, но нервная система почему-то на это не реагировала привычным образом. Да и… мне даже стало как-то легче в том плане, что от мамы с сестрой больше не нужно ничего скрывать.

– Не нужно, – решила. – Просто я с тобой немного полежу и все нормально будет, – выдохнула, понимая, что лучше будет вряд ли. И вообще, сколько у нас еще осталось этого спокойного времени. Мне почему-то казалось, что нужно цепляться за каждую секунду, пока снова кто-то не пришел и не нагнал паники.

Но время шло, а к нам никто не заходил, и я начала расслабляться. Повернулась к Леониду всем телом, улегшись на его плечо головой, и уткнулась лбом в его грудь. Мужчина сильнее обнял меня руками и принялся поглаживать меня по спине. У меня мысли вяло потекли уже в другом направлении.

– Что будем делать дальше? – Пробормотала, расслабившись.

– Алиса тебя сегодня еще раз осмотрит. Она придет где-то через полчаса, – глянул он на часы.

Я нахмурилась. Это сколько же мы проспали?

– Я не про это. Я про то… Где я буду жить, когда меня выпишут? Вера меня все равно отсюда не выпустит, так что надо что-то придумать, – пояснила я.

Леонид замер.

– А если бы выпустила? – Зачем-то спросил он.

– Я бы уехала к себе в квартиру, – я не видела смысла врать. Но мне в голову пришла неожиданна мысль. – А ты… ты бы поехал со мной.

В ответ услышала тяжелый вздох.

– Я не могу. Таким, как я, просто нельзя жить далеко отсюда. Я… бывший… эмм… военный, – признался он. – Я должен подчиняться военному ведомству, так как обучен и опасен для общества. Да и кровь каждого оборотня настолько важна, что вряд ли Хозяин позволит мне уехать отсюда. А ослушаться его прямого приказа я не могу, – добил он меня.

Мне зарыдать хотелось от такой несправедливости. Да что же это такое-то? Крепостное право самое настоящее.

– Жаль, – выдохнула, решив пока не плакать. Но в душе поселилась противная горечь. Еще одно тяжелое расставание мне предстоит пережить. Ведь не буду же я всю жизнь здесь мыкаться…

Алиса пришла, как и предсказал Леонид, через полчаса. Радостно сияя, она оповестила:

– На основе твоей крови, Максим сделал для тебя персональное лекарство, которое буквально за неделю приведет твои внутренние органы в норму, – девушка потрясла перед нами каким-то флаконом, ничуть не стесняясь того, что полуголый Клыков лежит со мной на больничной кровати.

– Ты сейчас мне его колоть будешь? – Спросила я с сомнением.

– Нет, конечно, – она подошла ближе и в другой ее руке я заметила сумку. – Лохматов передал от какого-то Иннофунтия эту сумку. Здесь еда, я уже проверила. Да и Максим с Верой Родионовной настаивают на том, что на голодный желудок лекарство капать нельзя.

Я кивнула и села на кровати. Действительно, сколько времени я уже не ела. Уверена, что Лёня тоже голодный.

– Как Вера себя чувствует? – Спросила, глядя на то, как Алиса выдвигает из кровати больничный столик и расставляет на нем лотки. Клыков поднялся на ноги и принялся помогать девушке, хотя меня бы больше устроило, если бы он просто оделся.

Алиса бросила на меня быстрый взгляд.

– Она… в норме. Плод не пострадал, так что полученное вчера потрясение никак не отразилось на ней. А вот Николай Николаевич зачем-то мобилизовал мужиков… Даже Георгий ему зачем-то понадобился до такой степени, что тот сына в мое отделение снова определил, – задумчиво произнесла она.

Клыков замер и посмотрел на дверь.

– Лёнь, – тут же определила я его мотивы, – ты со мной позавтракаешь?

Он повернулся ко мне и кивнул. Алиса удовлетворенно улыбнулась, когда мы потянулись за едой, и вышла из палаты.

– Веркин муж начал истреблять тех, кто причастен… к моему делу? – Спросила я с набитым ртом.

– Да, – не стал отнекиваться Леонид. – Странно, что меня не позвал.

Я когда поняла, о чем он говорит, только головой покачала.

– Не странно. Тебя же за мной присматривать оставили. Не дай бог сбегу, – напомнила ему.

Клыков насмешливо фыркнул, но мое объяснение комментировать не стал. Наверное, посчитал недостойным своего внимания. Или чего чего-нибудь.

Алиса появилась, когда мы не только позавтракали, но уже и успели поспорить с Леонидом о том, что мне все же стоит подумать о том, чтобы нести красоту в массы. То есть обучать детей написанию картин. А как их учить, если я и себя-то относила к самоучкам-любителям. Там же хоть какое-то законченное образование нужно, а не три класса «художки».

Девушка поставила мне капельницу, после которой я почувствовала некую вялость. Видимо гадость из организма выводится тоже не самыми приятными способами. Как будто она туда вводилась по приятному поводу…

– А можно мне тут не жить все время? – Назрел у меня вопрос, когда Алиса уже сматывала удочки… э-э… капельницу.

Она смерила меня недовольным взглядом.

– А где ты будешь жить? – Спросила она, что-то прикидывая в уме.

– А где можно? – Не стала я просить ни о чем конкретном. Это они меня сюда привезли, пусть сами и думают.

– Если бы ты поехала к Клыкову, то я бы тебя отпустила. В Березкино есть лечебница, где тебе смогут ставить капельницы, а Лёня проследит за тем, чтобы ты ходила туда каждый день, – она вопросительно посмотрела на Клыкова.

Тот отчаянно закивал.

– Я только за!

Я думала около минуты. Вроде бы я ничего не теряю. Как жила с Леонидом в одном доме, так и продолжу. Никаких новшеств в этом плане не будет. И Иннофунтий сейчас у него хозяйничает.

– Ладно, – согласилась. – Когда можно ехать?

Алиса чуть поджала губы и потерла нос.

– Вероника, – начала она, – с тобой хотела бы поговорить Вера Родионовна. Она сейчас в моем кабинете.

Я струхнула. Вжалась в спинку кровати и затравленно поглядела на Леонида.

– Я могу остаться, – поддержал он меня.

Я медленно покачала головой. Это не его проблема. Моя. Это я не могу найти в себе смелости видеть сестру. Это я боюсь, что стала для них с мамой еще большим изгоем, нежели раньше. Это мне так страшно говорить с Верой после вчерашнего.

– Я… поговорю с ней, – хриплым от страха голосом согласилась я.

Клыков теперь смотрел на меня с уважением, за что я была ему безмерно благодарна. За все то время, что я с ним знакома, он ни разу не смотрел на меня с жалостью. Замечательный мужик… будет у кого-то.

Алиса кивнула и, отодвинув в сторону хрупкое оборудование, поспешила прочь из палаты. Я же удобнее устроилась на подушке, сжала руки в кулаки и принялась ждать. Леонид смотрел на меня некоторое время, затем шагнул, коротко поцеловал в щеку и вышел из палаты, хотя было заметно, что уходить ему не хотелось. Но он в наших семейных разборках не виноват, так что нечего ему здесь делать.