Шрифт:
Закладка:
По бедности и малопривлекательной внешности Элиза, по меркам того времени, долго не выходила замуж. В конце концов, в 1797 году ей сделал предложение Феличе-Паскуале Бачокки, происходивший из обедневшей корсиканской дворянской семьи. Он с трудом дослужился до капитана при старом режиме, да и то после революции ему пришлось уволиться из армии. Наполеон прекрасно знал, что как офицер этот молодой человек ничего не стоит и отказывался давать согласие на этот брак, но его все-таки уломали. Исчерпывающую характеристику мужу Элизы дал впоследствии австрийский политик, князь Меттерних: «Бачокки – приличный человек, но демонстрирует полное отсутствие интеллектуальных способностей». Так он и прожил всю свою жизнь в тени влиятельной жены, закрывая глаза на ее измены и не отказывая себе в удовольствиях на стороне.
Элиза, единственная из сестер Наполеона, обладала политической властью. Когда, по мере его восхождения, она впервые переехала жить в Париж, то проживала вместе с семьей Люсьена. Их обоих чрезвычайно влекло к себе искусство, в особенности, театр, и в столице у них был салон, который посещали художники Давид и Гро, писатель Рене де Шатобриан, а также поэт Луи де Фонтане, по слухам, ее любовник. Люсьен писал в 1801 году:
«Элизу совершенно захватили ученые. Ее дом – это судилище, куда авторы приходят получить приговор».
Луи де Фонтане будто бы мало подходил на роль любовника: маленького роста, толстенький, на 20 лет старше Элизы, однако же встает вопрос, каким образом ему удалось получить так много милостей от Наполеона? Депутат, председатель законодательного корпуса, сенатор, граф, Великий магистр университета с дополнительным жалованьем 60 000 франков, – здесь дело явно попахивало высоким заинтересованным покровительством. Невзирая на поэтический склад души, Фонтане очень хорошо осознавал силу лести, которой переполнены его письма к Бонапартам. Вот что писал он Люсьену, сообщая о предстоящих родах своей жены:
«Если родится сын, он будет обладать вашим гением; если дочь – добродетелями вашей сестры».
Интеллектуальные устремления Элизы заходили настолько далеко, что она даже собиралась основать общество женщин-литераторов, но тут дела ее брата пошли в гору, и оказалось, что политика выглядит намного привлекательнее и ощутимо выгоднее. Когда Наполеон стал императором, Элиза была расстроена, что не получила титул «ее императорского высочества», но вместе с Каролиной сумела добиться вожделенного отличия. В виде вознаграждения брат сделал ее сначала княгиней Лукки и Пьомбино, где она действовала вполне как просвещенная правительница, способствовала развитию промышленности и сельского хозяйства, в частности, разведению шелковичных деревьев, покровительствовала искусству и литературе, возродила мраморные каменоломни Каррары и для начала заказала выдающемуся скульптору Антонио Канове изваяния всей императорской семьи. Когда все Бонапарты были увековечены, менее именитые ваятели взялись за наполеоновских маршалов, а далее было налажено производство из этого благородного камня чисто утилитарных изделий. Придворным скрипачом, как в Лукке, так потом и во Флоренции, состоял великий Никколо Паганини, с которым у княгини, по его собственному признанию, был довольно длительный роман. Бачокки в звании генерала командовал вооруженными силами и брал у Паганини уроки игры на скрипке.
Если уж зашла речь о любовниках Элизы, то прежде всего достоин упоминания Лесперю, бывший секретарь маршала Бертье, которого направили в Лукку советником в помощь Элизе. По бедности – цивильный лист княгини был столь скуден, что она не могла позволить себе нуждающихся любовников, – она вступила с ним в связь, ибо этот каприз практически ничего ей не стоил. Лесперю честно отрабатывал свое жалованье, давал ей советы по управлению и финансам, писал проекты указов и отчетов. Роман продлился всего полтора года, ибо Наполеон отозвал исполнительного служаку, чтобы назначить его управляющим завоеванной Силезией. Однако Лесперю имел дурное обыкновение довольно откровенно рассказывать о том, как Элиза на пятачке площадью в несколько квадратных километров подражала манере правления Наполеона, корчила из себя Семирамиду, изучала Макиавелли и проявляла все склонности к деспотизму. Тяготение к роскоши у нее было такое же, как и у всех Бонапартов: в одной только Лукке она отремонтировала и меблировала для своей семьи пять дворцов, блиставших истинным великолепием.
После отъезда Лесперю Элиза обзавелась постоянным фаворитом, конюшим Бартоломео Ченами, с внешностью итальянского тенора, прекрасными манерами и редкими способностями источать самую подобострастную лесть. Он стремительно вырос до Великого конюшего, а затем до генерального директора народного образования. Княгиня выхлопотала для него Золотой орел ордена Почетного легиона, назначила пенсию в 40 тысяч франков и передала хороший кусок от конфискованной церковной собственности, что сделало его одним из самых богатых людей Лукки. Невзирая на такие слабости сердца, Элиза настолько умело управляла своим небольшим уделом, что в 1809 году Наполеон сделал ее великой герцогиней тосканской.
Во Флоренции она устроила свой двор во дворце Питти, этом средоточии шедевров искусства, резиденции великих герцогов тосканских и их предшественников, выдающихся меценатов из рода Медичи. Элиза явно стараясь соперничать с неаполитанским двором ее сестры Каролины. Однако, Бачокки было указано на подобающее ему место: во всех церемониях он шел, отставая на несколько шагов от супруги. Ему было предписано жить во дворце Крочетта, в котором некогда размещали почетных гостей герцогов Медичи, где теперь Бачокки держал свой небольшой двор. По свидетельствам современников, нравы там были весьма свободными, напоминая двор Людовика ХV и его пресловутый «Олений приют». На публике же супруги изображали из себя сплоченную любящую чету, в особенности, когда вечером восседали в главной ложе театра вместе с принцессой Наполеоной и Бачокки оказывал супруге мелкие знаки нежного внимания.
Став великой герцогиней тосканской, Элиза не отправила в отставку своего фаворита Ченами, но стала позволять себе кратковременные увлечения, которые, естественно, не скрылись от глаз местных злоязычников. Ходили сплетни о молодом паже, на которого она положила глаз, но как-то застала его стоящим на коленях перед известной красавицей Флоренции, графиней Монтекатини, после чего юношу отправили с маршевым полком на войну. Говорили и о коммерсанте Эйнаре, о племяннике маркиза Луккезини[32] и бароне де Капелла, префекте Легорна. Слухи насчет барона дошли до ушей императора, и тот счел нужным перевести его в другое место. При всем том, Элиза завела французскую труппу,
