Шрифт:
Закладка:
Сейчас немножко статистики. Всего в книге перечислено 2619 человек. Они обучались в Пермской семинарии с 1800 по 1900 год включительно. Жаль, что составитель книги не мог дать справки о жизни многих воспитанников по выходе из училища.
Конечно, большинство окончивших пошли по духовному ведомству, а все же можно предполагать, что треть не пошла туда. Большинство таких беглецов из духовного сословия падает на учителей всех рангов — от «народного» до профессора включительно.
Я подсчитал только врачебные профессии, и оказалось: медицинских врачей, включая профессоров-медиков, — 72 человека и ветеринарных врачей — 25, провизор — 1, смотритель клиники Казанского университета — 1, лаборант Томского университета — 1 (до революции лаборантом в Томске мог быть только работник медицинского факультета).
Значительное число падает на группу «чиновники», а из прочих профессий стоит отметить двух лиц, окончивших Академию художеств, двух владельцев (возможно, и основателей) типографий — в Перми и Ирбите, двое были офицерами и один артистом. Если бы установить, кем стали те, о ком у автора нет сведений… Конечно, автору всего легче было учесть лиц духовного сословия, так что оставшихся без отметки спокойно можно отнести к «разным».
Изучая список со стороны языка, можно видеть, как мало чисто церковных фамилий, вроде Воздвиженский, Воскресенский, Преображенский, Покровский, а все больше «мирские», то есть крестьянские. Совсем не то получается, если сравнить фамилии духовенства в старых русских областях, в таких, как Владимирская, Московская, Рязанская. Это говорит о том, что, «облюдняясь», Урал принужден был привлекать к духовной службе крестьян. Кстати, многие фамилии говорят, откуда, из каких мест прибыли их предки на Урал: Белозеровы, Двиняниновы, Кашины, Луканины, Тотьмянины, Удинцевы, Хлыновы и т. д.
Словом, семинарский справочник небезынтересен нам и сегодня.
А может, стоило бы издавать списки своих питомцев советским школам Урала? Уверен, что такие книги пригодятся.
АВТОГРАФ УРАЛЬСКОГО МАТЕМАТИКА
И в старых и в новых энциклопедиях можно найти краткие биографические сведения о математике, авторе «первушинского числа», Иване Михеевиче Первушине, прожившем в Зауралье с 1856 по 1900 год включительно.
Уроженец поселка Пашия, Пермской области, пономарский сын Первушин окончил Пермскую духовную семинарию, а через четыре года — Казанскую духовную академию. В ней в то время преподавалась и высшая математика. На экзамене по этому предмету присутствовал великий русский математик П. Л. Чебышев. Прослушав ответы Первушина, он советовал начальству беречь юношу, так преданного математической науке. Но, увы, Первушину пришлось стать священником, хотя математикой он продолжал заниматься до конца дней своих.
Жизнь его сложилась нелегко. Сначала он учительствовал в Пермской духовной семинарии, но оттуда был вынужден уйти на приход в село Замараево Шадринского уезда, а в конце ли 1870-х или в начале 1880-х годов переехал в Шадринск. Здесь в 1887 году его отрешили от места и запретили нести службу. Как рассказывают старики, сокашник Первушина, какой-то петербургский митрополит, отстоял его, и ему опять разрешили служить, но перевели в село Мехонку (теперь Шатровского района, Курганской области), где он и скончался в 1900 году.
Между прочим, живя в селе Замараеве, Первушин издавал в 1861 году рукописный журнал «Шадринский вестник». Писал его от руки сам издатель. Теперь журнал хранится в Свердловском областном государственном архиве. Это — внушительная книга в переплете, формата чуть больше ученической тетради, в ней свыше тысячи страниц убористого текста.
Все это надо вспомнить, прежде чем рассказать об одной любопытной книге, найденной мной в макулатуре. Это — внушительная книга в переплете, в ней свыше тысячи страниц убористого текста.
«1886 года ноября 27-го дня. Сей устав Д. К-рий принадлежит Градо-Шадринской Николаевской церкви. Пользуюсь и подписал: оной церкви Священник-математик, Кандидат Богословия, Иоанн Михеевич Первушин. Г. Шадринск, Церковный дом. Преображенская, 66».
Просмотрев книгу, я обнаружил и другие записи.
Прежде всего, по нижним полям страниц в четырех местах первушинской рукой написано: «Градо-Шадринской Николаевской церкви казенная 27 ноября 1866» — по одному слову на каждой странице, только дата полностью.
Кроме этого, многие параграфы «Устава» подчеркнуты и той же рукой сделаны небольшие замечания чернилами золотистого цвета. На одной из страниц под текстом примечания к параграфу статьи «О мерах взыскания и исправления» Первушин карандашом написал:
«Все-таки нужно спросить Д. К-рию, ибо я несу не наказание, а какое-то предварительное предохранение, чтобы не согрешить, священствуя до оправдания в клевете. Ноября 1-го дня 1886 года. Шадринск».
Надо сказать, что духовное начальство не любило Первушина, который зло высмеивал своих собратьев по профессии. Не было года, когда на него не шли доносы и не велось следствия. Быть сельским попом кандидату богословия — это же совершенно из ряда вон выходящее явление, все равно, как если бы профессор стал учительствовать в сельской школе. Несомненно, не по доброй воле ушел Первушин из Перми в деревенскую церковь, а в Шадринске его уж совсем стали гнать, запретив служение и отрешив от места. Об этом-то и говорит приведенная выше запись на страницах «Устава».
В Свердловском областном архиве в фонде основателя УОЛЕ О. Е. Клера хранятся письма Первушина. Одно из них стоит привести к данному случаю. 5 ноября 1887 года Первушин, между прочим, пишет Онисиму Егоровичу:
«…Я желаю быть в собрании Вашего Уральского общества; особенно мне было бы лестно представиться Вашему Президенту и другим почтеннейшим членам. С 22 окт. я проживу до 15 ноября. Если возможно познакомить меня с кем-либо из членов общества, благоволите известить меня по адресу моему.
Пермское Епархиальное начальство, принимающее из здешней и из других епархий на службу всякого чина людей, меня забраковало.
Я просил годовой билет для посещения университетских городов, чтобы получить мне от хирургов извлечение старческой катаракты в моем правом глазе, но Екатеринбургское Епархиальное начальство выдало годовой паспорт, исключая обеих столиц (куда я стремился было), и, зная о моем здесь проживании, отослало паспорт в Пермское Полицейское управление, откуда получу ли я его к апрелю, о сем трудно сказать.
А на службу в здешней епархии поступить без Синодального решения я не желаю, как крайне изобиженный. Синодальные малые винтики просят благостыни (хоть 25 р.), чтобы внести мое дело, частную жалобу на Владыку и Консисторию, в реестр входящий. Докладная записка 15 июня Великому князю не дает результатов.
Засим имею честь пребыть с глубочайшим к Вам уважением покорнейшим слугою безместный священник запрещенный, математик Иоанн Михеевич Первушин.
Господину Секретарю урал. общ. люб. ест. О. Е. Клеру, в Екатеринбурге».
В разное время мне посчастливилось найти еще три книги с автографами Ивана Михеевича, но та, о которой рассказано здесь, — самая любопытная.
ЛЕТОПИСЬ
