— Пф! Тоже мне проблема! Иди в мятой! Хера ли наряжаться? Не в музэй же Пергидроль свою ведёшь, — фыркаю я презрительно.

— За речью, блять, своей следи! — выталкивает сердито.

— А если нет? — по обыкновению провоцирую.

— А получить по губам?

Разворачиваюсь, оставив операцию по спасению отряда сырников.

— А пойти на три развесёлые буквы?

Багровеет.

Ноздри раздуваются.

Губы, сжимаясь, превращаются в тонкую линию.

Почти вижу, как от напряжения свинцом мышцы наливаются.

Считываю гневное предупреждение во взгляде.

Но, камон, когда меня это заставляло притормозить?

— Не перегибай с наездами, бро, — цежу ядовито. — По губам надаёшь своему абоненту при встрече. Утюг куплю, на том и порешим. Конфликт исчерпан. Свободен… — выдаю сплошным монологом свою речь.

Проходит секунда.

Две.

Три.

Шкварчит масло.

Сашка с опаской косится на Дымницкого и не зря…

Старуха Изергиль буквально в один прыжок до меня добирается.

Тигра, ёпта!

— Ребяяята… — взволнованно блеет Рыжая, как и я, отчётливо предчувствуя приближающуюся беду.

Треск ткани.

Это он хватает меня за толстовку, отчего под мышками ощущается резкая боль.

— Вовремя затыкаться. Вот чему ты никак не можешь научиться, — яростно толкает мне в лицо, обжигая кожу.

— Ну давай, заткни, чё! А то всё угрозы да угрозы! — бесстрашно подстёгиваю на адреналине.

— Терпение моё испытываешь?

Он так близко, что я вижу в чёрных, расширившихся зрачках своё отражение.

— Не-а. Проверяю, насколько мужик.

— Сука… — цедит убийственно жёстким шёпотом, а потом как дёрнет на себя за несчастную толстовку, трескающуюся по швам.

— Кирилл! — Сашкин вздох.

— Яська!

— Чё тут опять?

Ой не знаю, что было бы дальше.

Сюжет развивается по уже знакомой схеме. Череп и Калаш, принёсшиеся на шум, вмешиваются в конфликт и не позволяют случиться тому, что однажды непременно случится.

Он меня прибьёт когда-нибудь…

Глава 18. Жестокая правда

— Мою кису надо как следует помыть снаружи и внутри, — вылезая из салона bmw третьей серии, капризно требует уткоподобная дамочка, облачённая в шикарную шубу. — Мне кажется, она задыхается от грязи. Помогите ей скорее.

— Окей.

— Можно нанести на кису бальзам и маску? Чтобы блестела. Есть что-то типа нашего счастья для волос? — поясняет на своём языке.

— Я поняла вас, сделаем, — киваю. — Проходите в комнату ожидания, вон туда, — указываю пальцем в нужном направлении и снимаю пистолет.

Кису, блин, помыть.

«Задыхается от грязи»

«Помогите ей скорее»

Н-да… Каждый сходит с ума по-своему.

— От себя, — подсказываю, глядя на неравный бой бедняги с дверью.

— А.

Заходит.

Бинго! Там написано вообще-то.

И вот они-то ездят за рулём. Капец.

Вскинув бровь, нажимаю на пистолет и начинаю поэтапно выполнять доведённые до автоматизма действия.

Наконец-то Эмиль разорился на качественную профкосметику. Одно удовольствие с ней работать. Расход экономичный, результат обалденный. Клиенты всегда уезжают довольные, а я частенько получаю неплохие а-ля чаевые. Особенно от мужиков, конечно. Бабы в Москве скупые. Хотя может, только по отношению друг к другу. Кто знает?

Мою диски. Коврики. Натираю руль и панель «кисы» спреем для детейлинга, наношу спецсостав на белую кожу. Удаляю грязь, а следующим этапом использую кондиционер.

Как в той рекламе. Чистота — чисто тайд. Хозяйка оценит.

Покончив с салоном, возвращаю назад зимние коврики. Беспонтовые, с точки зрения эстетики, но практичные, учитывая погодные условия.

— Какая моя киса красавица! — восторгается блондинка, разглядывая напидоренную тачку полчаса спустя.

— Рады стараться, — забираю свои драгоценные микрофибры. Начальник с их стоимости сперва подохренел, но в итоге покорно заказал всё, что я накидала в корзину.

Не, ну а чё? Они ж суперские. Многофункциональные, долговечные. Отлично впитывают и не оставляют никаких механических повреждений на поверхностях.

— Я думала, ты не сможешь нормально её помыть, — огорошивает владелица бэхи.

О, уже на ты перешли.

— Почему это? — закидываю на плечо волшебное плюшевое полотенце для сушки. Оно богичное. Такое нереально гладкое, мягкое и приятное. Сама бы моську им вытирала.

— Не знаю. Так показалось, — выдаёт она гениальное в ответ.

— Удивлять в приятном ключе — моя фишечка.

— В прошлый раз был парень. Мне не понравилось.

Что ж. Не первый раз слышу от людей подобное. Халтурит мой сменщик однозначно.

— Это что? — присматривается к предмету под стеклом.

— Валялась на полу.

Совру, что не было мысли прикарманить, но в итоге купюру я не взяла. Не могу после истории с Дымницким брать чужое. Уж не знаю, совесть это или что другое.

— Как тебя зовут?

— Яся.

— Запомню, Ася, — лезет к панели.

Ася. Ладно, хер с ней.

— Держи, — отдаёт ту самую пятитысячную мне.

— Это много.

— Держи-держи, заслужила. У меня есть деньги.

Воу-воу. Беру назад свои слова по поводу женского жлобства.

— Спасибо.

— Не знаю, как ты тут работаешь в таких условиях, — кривит обколотое ботоксом лицо.

С процедурами перестаралась, на мой взгляд, но, надо отдать ей должное, в целом, она выглядит прекрасно для своих пятидесяти семи.

Если чё, я на правах год рождения увидела. Они валялись на полу вместе с той купюрой.

— Отличные условия, — убираю баблишко в карман.

— Кошмар. Здесь жутчайшая сырость. Нечем дышать.

— Та прям! Свежо же.

— Так, мы поехали, — бросает взгляд на часы. Выглядят, как золотые. — Опаздываем страшно.

Мы — это, наверное, она и киса.

— Не задерживаю. Досвидос. Приезжайте!

— Приеду, — занимает место водителя, вытирая при этом мокрую плитку своими мехами.

— О, ван секонд!

Метнувшись кабанчиком к стеллажу, возвращаюсь к машине.

— Это что?

Она наблюдает за тем, как я цепляю к зеркалу подвесной ароматизатор.

— Нюхните. Запах закачаетесь. Лухари. Бляда Шанель.

Дамочка начинает громко хохотать.

— Милочка, блю. Блю дэ Шанель, — поправляет, вытирая слезу.

Я её конкретно рассмешила.

— Да какая разница. Главное, что пахнет в салоне зачётно. Всё, давайте освобождайте помещение. Там уже какой-то долбодятел сигналит.

— До встречи, Ася, — улыбаясь, закрывает дверь.

До конца смены я обслуживаю ещё четыре машины. В двадцать два десять немножко подзадолбавшаяся плетусь в комнату для персонала. Там меня ждут пацаны. Они частенько тут у Эмиля трутся, наведываясь то к нему, то к Кучерявому Яну.

А ещё кто-то из них всегда забирает меня домой и, положа руку на сердце, эта забота пипец как трогает. Оказывается, так приятно, когда за тебя кто-то переживает. Когда реально осознаёшь вдруг, что теперь не один в этом большом, неуютном городе.

— Короче, к этому Жарову подобраться можно только хитрой схемой, через бабу. Поехать и тупо прессануть не получится.

— Почему?

— Потому что, Череп, так-то он чист. Не придраться, — объясняет Паровоз.

Останавливаюсь у приоткрытой двери и, не выдавая своего присутствия, нагло подслушиваю их разговор.

— Ну мутный же тип.