Мои усилия улучшить связь с рейхом и в самой провинции на этот раз сопровождал успех. Новый рейхсминистр почт Онезорге, который в противоположность предыдущим министрам мог мыслить стратегически, озаботился в наикратчайший срок выполнить наши пожелания: третий морской кабель из города Леба[63] в Померании получил новую радиоусилительную станцию недалеко от батарей Пиллау. Для полевого кабеля на линии фортов в Кёнигсберге был оборудован пункт подключения к сети связи цитадели. Подвал кёнигсбергской телефонной станции, где располагался кабель, получил бетонное перекрытие. Автоматизация в пограничном округе была отложена. Одновременно проснулся интерес к армии: мой друг Фрич оказался представителем Управления вооружения сухопутных войск, он намеревался заменить непрочный подводный кабель дециметровой радиосвязью между Земландом и Померанией.

Летом 1933 г. Браухич отдал командующему кёнигсбергской цитадели полковнику Хейцу приказ о проведении командно-штабного учения батальона связи и других частей связи. Он сам тщательно проверил многие подразделения. Я сопровождал его вместе с начальником оперативного управления штаба капитаном Бушенхагеном, который раньше служил в частях связи.

До этого я отдыхал с моей семьей, как и в прошлом году, в Нойтифе[64] недалеко от Пиллау. Только для нас были и необозримый пляж на приморской косе[65], и прибой Балтийского моря.

Морская служба Восточной Пруссии переправила нас в Сопот. Мы любовались прекрасным городом Данциг; Версальский мирный договор, не спросив мнения его жителей, отделил его от рейха[66]. Зажиточность и дух немецкой Ганзы преодолела века. Жалкое зрелище представляла служба на Троицу в просторной Мариенкирхе. Усталый священник произносил проповедь общине в двести престарелых прихожан в храме, который был возведен для тысяч верующих.

Из Баварии я взял с собой своего коня восточнофризской породы. Это было могучее животное, которое принимали то за ирландскую лошадь для охоты, то за ломовика. У нее была прекрасная поступь, но она была слишком медлительна для быстрой восточнопрусской охоты. Один важный чин – штандартенфюрер штурмовых отрядов – купил с выгодой у полковника Гёпнера его коня. Этот человек сопровождал меня в поездке в Берлин в Военную академию.

Прощание с этой землей, которая своими красотами – морем, лесами и озерами, своими мужественными людьми и полями сражений наших предков в борьбе с Востоком – вошла и поселилась в моем сердце, далось мне нелегко. Для моих детей, которые путали восточнопрусский диалект с мюнхенским, расставание было не таким тяжелым.

Берлин, 1933-1935 гг.

Начальник Военной академии, в целях конспирации называвшийся тогда «офицер учебных курсов в Берлине», полковник Рудольф Шмидт провел летом 1933 г. учебную экскурсию по маршруту Кёнигсзе – Алльгой. Поднявшись на фуникулере в кавалерийских сапогах на вершину Цугшпитце, я был рад, что меня не видел в этом подъемнике ни один мой старый спутник в горных походах. Шмидт вместе с начальником Войскового управления генералом Адамом подыскивал нового учителя тактики. Меня наметили преподавателем предмета «Служба связи». Опытный преподаватель Шмидт, бывший офицер Генштаба и командир роты связи, задавал мне спонтанные вопросы, из которых я понял, как он видит роль моего предмета в решении поставленных им задач, и в итоге мне, как первому учителю-специалисту нового предмета, он предоставил свободу действий. Я вспомнил время, проведенное на штабной работе десять лет назад, и решил с наибольшей пользой применить свой опыт. В академии было два учебных курса на третьем, два на втором и три на первом году обучения. Я избегал в лекциях говорить о чисто технических темах и затрагивал вопросы техники лишь в той мере, в какой они были важны для связистов в управлении войсками. Далее я намеревался сократить небольшое количество часов, посвященных тактике, с трактовкой которой не был бы согласен преподаватель тактики. В первый год я давал материал в рамках усиленного полка, на второй – дивизии и третий – корпуса. Я пытался в своем предмете раскрыть в максимальной степени все его взаимосвязи. Именно ощущение того, что сеть радиосвязи объединяет все инстанции сверху донизу и соединяет тебя с соседями и на частях связи лежит постоянная обязанность эту связь поддерживать, в корне отличает ее от других родов войск. Артиллерист решает свои задачи на поле боя – от разведки цели и до открытия огня, сапер овладел умением устройства переправ, и тем исчерпывается их непродолжительная ограниченная задача. Нельзя представить сеть связи без взаимодействия с главным командованием. Руководитель курсов третьего года обучения подполковник Паулюс привлек меня к решению своей задачи – научить высшее руководство действовать в условиях войны. Его лекции, а часто и мои регулярно посещал болгарский военный атташе полковник Драганов. У него был Железный крест за Первую мировую войну, и говорил он по-немецки без акцента. Частые разговоры с ним во время учебных поездок и позднее в его доме выявили единство во взглядах профессиональных офицеров с этой и той стороны границы. Последний третий год вел подполковник Ойген Мюллер. Он присутствовал на каждой моей лекции. Это поначалу мешало мне, но потом показало мне значимость моих занятий и дало возможность шире рассмотреть некоторые темы. Наиболее поучительными были штабные учения по карте, которые штабные офицеры перед завершением своего трехгодичного обучения проводили сами. Некоторое их волнение и скованность были очевидны. Стиль «командования» каждого отражал будущие его особенности у командира или штабного офицера. Шмидт присутствовал на учениях постоянно, как и «специальный учитель» капитан фон Цильберг из службы обеспечения, и я в качестве «учителя связи». Шмидт иногда просил нас высказать свою точку зрения и обосновать наше тактическое видение, внося тем самым оживление в рутинный ход экзаменов. Кроме того, он часто вносил изменения в тактику, когда экзаменующиеся менялись ролями, и привлекал также иностранный опыт военного руководства. За это он подвергался резкой и циничной критике. В Военной академии никогда не разбирались стратегия и военные операции, проводимые в отношении какой-либо страны. Учителя тактики вторых курсов не проявляли особого интереса к моей работе. С такими преподавателями первых курсов, как фон Шелл, Линдеманн, Блюментритт, быстрее находили общий язык. Мой бывший командир роты из Мюнхена, в настоящем командир 3-го батальона связи в Потсдаме, майор Русвурм, был настолько щедр, что снабдил меня телефоном и радио-установкой для большей наглядности обучения в академии.

Мы провели так называемые «штабные учения», в которых был задействован дивизионный штаб со всеми консультантами согласно штатам военного времени, в здании академии. Были представлены начальники, подчиненные и соседи, соединенные телефонной и