Пахан задумался, почесал переносицу. Пованивало тухлятиной, или кто-то испортил воздух в помещении.

— Во-вторЫх, они все теперь мои бойцы, в деле себя показавшие. Кое-кто из них под твоим батей раньше ходил. Кому конкретно ты предъяву кинешь с обосновой? То-то же. Никто твоего породителя не мочил. Вкурил? Сам он себя порешил. Хату индюкову подорвал с собой так, что цельного кирпичика не осталося. Жаль, а ведь мог понове подо мной зацвести. Выдал бы все индюковы бумаги моим людям и был бы в полном шоколаде. Клетчатого, что ли, так стремался? Ты по-честнухе от кого узнал о погибели своего отца?

От благодушия Лупатого не осталось и следа. Лицо его вдруг окаменело и приобрело угрожающие черты. Показалось даже, что у него вместо пары несколько выпяченных глаз торчат дула двухстволки.

— Ко мне домой приезжал один мужик. Назвался приятелем отца. Он то мне всё и рассказал. Посидели на кухне, помянули батю водочкой, — придумалась срочно отмазка.

Не дожидаясь вопроса, описал внешние данные приходившего, максимально приближенные к образу сгинувшего в топке Кутыря.

— Чё, приезжал, чтобы только это рассказать? — просверлил меня глазами Лупатый.

— Ну, интересовался ещё письмами от отца, его друзьями всякими, знакомыми. А тот нам с матерью никогда и не писал. Не знали мы даже, где он есть, — проговорил под внимательным взглядом пахана.

— Харе, замнём эту тему для ясности. Мне с тобой кое о чём другом перетереть треба. Пошли, подыщем местечко потише, побазарим с толком, — решил босс.

Зашли в административное помещение поблизости. Назначение не успел разглядеть на табличке. Оттуда попросили на выход знакомого мне кругляша.

— Поди, подыши воздухом, братуха. А то голова твоя от бумаг закружится. Мы тут с малЫм наедине потрещим малёха, — добродушно посоветовал ему пахан.

Сами расселись вокруг завоёванного стола.

— Глянь за дверь. Никто там уши не греет? Всё, про чё тут услышишь, пусть здесь же и затухнет. Усёк?

Прежде, чем начать разговор, авторитет долго, задумчиво пыхал папиросой, оценивающе поглядывая на меня.

— Тут такая канитель сошлась, — начал он излагать, — Дочка нашего царя на моей днюхе оказалась не случайно. Бриллиантовый её сюда завёз. Он её качественно проработал, подсадил на водяру и брюлики. Только есть такая тема, что стал он постукивать мусоркам. Короче, она на тебя запала, как кошка. Братки не врут. Эта дура влюбчива до безумия. Поедешь, значит, сейчас с ней. Влезь к ней в постель. Кочегарь её так, чтобы она ради тебя была готова на всё.

— А вы разве не знаете, сколько ей лет и сколько мне? — мявкнул я, объятый ужасом.

— Нужно это для дела, браток. Имелась ранее у меня стяжка в госбез через Кистепёрого. У тех пацанов, что лежат в отключке, он в боссах ходил. Деловой бродяга. Собирался его короновать. Жаль, падла какая-то мочканула его на стадионе в Сокольниках. Так вот, Кистепёрый был родственником самого Андропова через мать евойную еврейку. По деду он Флекенштейном, значит, будет. Знал бы ты, сколько та стяжка нам пособила крыш раздерибанить и барыг сладких под себя подмять. Эх…!

Пахан застыл, задумавшись. Окурок папиросы меж его расписанных символами пальцев набряк столбиком пепла.

— Пусть старается для нашего дела, — повторил он, — Сам тоже через неё ищи выходы на шишек в верхах, лучше на госбез. Нужных людей подгребай. Где надо, на инстрУменте потренькай. Где надо, лавёхи занеси. На дела тебе всегда отгрузим. Проныривай, как тот комар из сказочки. Во, будешь Комаром. Кликуха тебе будет счастливая, обещаю.

— Почему Комар? — слегка обиделся я.

— Чем чуднее погремуха, тем фарта больше, — захохотал авторитет, — А меня, как своего отца крёстного, можешь кликать дядей Борей. Ну, так принимаешь крещение?

Мдя, отец, он же дядя. Вот она, логика криминального порядка.

— Так есть же парень из Воронежа с этой же кликухой — Саша Спиридонов — известный исполнитель блатных песен. Он сейчас на зоне чалится, — призвал на помощь знания из небесной библиотеки.

— Почему не знаю? — расстроился дядя Боря, — Надо же, куда гранату не кинь, всюду партизаны. Не лыбься, будешь тогда Комариком. Так что, если кто из братвы предложит назваться, смело говори, что погоняло тебе дал лично Боря Лупатый на своём дне рожденья. Если что срочное будет, или понадобиться что, сразу мне сообщай. Доверяю тебе свой телефон. Там, правда, будет сидеть связник, наш пацан. Можешь всё ему пересказать для меня. Постоянного адреса проживания в Москве не имею. Сам понимать должен почему.

Лупатый замолчал, задумавшись, пыхая остатком папиросы. Затем пальцами затушил огонёк и щелчком отправил окурок в горшок с цветами.

— Перво-наперво вызнайте с принцессой всё о Клетчатом. Чтоб тебе быть в теме. Под ним ходил Индюк и из-за него точняк твой отец погиб. Все о нём вроде бы знают, слышали, но никто даже издали не видал. Кто он? То ли козырный, то ли ссученый, а то может из фраеров крутых. Мои быки сунулись было под себя индюковы точки подмять, да еле ноги оттудова унесли. Крутые пацаны на тех местах сидят. Походу, он тоже в фараонах ходит, как тот Индюк. Про него слушок был, что в крутых чинах на мусарне. Хе, мусора совсем края потеряли. На наш хлеб позарились. Походу, скоро местами с нами поменяются. Мешает мне этот чирей Клетчатый, мочи больше нет терпеть. Коли удастся его сковырнуть, великая тебе будет благодарность от братвы. Лично короную тебя без базара.

— Ещё один момент, — спохватился дядя Боря, когда поднимались, чтобы уйти, — Сека тебе отбашляет сколько надо за труды. Передай ему, чтоб отслюнявил ещё столько же лично от меня.

В зале на эстраде теперь буянил Йося Кабздон, исполняя еврейские песни в блатном стиле. Блатарь Йося для меня воспринимался примерно так же, как если бы сам Брежнев вышел к народу на мавзолее в косухе, с хаером, да с серьгами в ушах.

— Видишь вон того солидного джентльмена, — показал Лупатый на тщедушного Досю, — Подвали к нему и перетри одну тему, для тебя понтовую. Балабасы лопатой огребать будешь, отвечаю.

Именинника сразу же облепили гости со своими тостами и подручные